Вспомнив о шариковой ручке у себя в кармане пиджака, которой она предусмотрительно запаслась в целях подписать почтовую открытку, старинный способ коммуникаций несравнимый с банальностью электронных сообщений, Сильвия на обратной стороне закладки, словно под диктовку, записала строчки, крутящиеся у нее в голове:
Смотрю на часы, быть в бегах я устала.
Время твое похитить хочу.
Больше нет обвинений, упрекать перестала.
Ты уйдешь, не простившись, и я промолчу.
Спотыкаюсь еще раз, в кровь разбиты колени.
Сколько будет таких же у тебя на пути?
Задыхаюсь от трепета, не пугают ступени,
Все равно на вершину мне не дойти.
В этой схватки на финише нужно быть первой,
Но фальстарт на прямой, как назло, у вокзала.
Бьет флажком иронично в конвульсии нервной.
Прекращай торопиться — ты давно опоздала.
«Немного уныло, но жизненно» — подумала женщина, пряча листок собственного сочинения обратно в страницы окрашенной яркой фантазией книги. По предварительной просьбе женщины официант принес счет. Как и в предыдущие разы, Сильвия не могла оторвать взгляда от парня, который с легкостью годился ей в сыновья. Буквально проедая каждую черту его лица, телосложения и походки, неожиданно Сильвия заметила, как стоящая у входа на кухню официантка игриво подмигнула Тому, на что тот ответил гримасой фактически кричавшей «Хватит издеваться!». Легко распознавая намеки и секретные невербальные шуточки с подколками, Сильвия поняла, что этот безобидный жест коллеги Тома был сотворен в ее честь. «Ну, конечно, они не могли не заметить, как я таращилась на этого еще зеленого мальчишку и должно быть подумала, что я влюбилась в него. Вот и нашлась отличная тема для разговора в перерыве между подачей блюд. Класс…» — подумала Сильвия, впопыхах поднимаясь с места. Расплатившись по счету со щедрыми чаевыми, смущенная женщина робко покинула кафе, стараясь игнорировать бестактный шепот за ее спиной.
* * *
Давящий, раздражающий, назойливый шум в ушах постепенно начинает утихать, а перед медленно открывающимися глазами, будто фокусировкой фотоаппарата, настраивается четкость изображения. В поле зрения немногое: когда-то давно побеленный потолок, густая паутина в углу и голая лампочка без люстры. Правую руку мигом обволакивает тепло чьих-то прикосновений.
— Мама! Мамочка, ты меня слышишь? — доносились приглушенные слова старшей дочери, которую Софи узнала моментально и без труда.
Игнорируя вопрос, женщина слабым, истощенным, но полным волнения голосом неустанно твердила:
