— А вот ты сейчас сам ему позвонишь и скажешь, чтобы он мухой мчался сюда, — приказал Гуров. — Пусть звонит сестре…
— А смысл? — перебил его Геннадий. — Ленке я и сам могу позвонить, но между Москвой и Нью-Йорком разница во времени — минус девять часов. Там сейчас даже не раннее утро. Разбудим мы ее, что дальше? Ирина Дмитриевна в госпитале. Надо дождаться хотя бы их девяти часов, когда Ленка на работу приедет, чтобы можно было и с ней, и с ее матерью поговорить.
— Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, а ведь придется, — пробормотал Гуров. — Ладно. Пошли дальше. Гена, я ни за что не поверю, что у Осипова не было органайзера. Куда-то же он записывал адреса и имена пациентов.
— А вот не было. У него в кабинете на письменном столе рядом с телефоном лежал блок бумаги, вот как у вас. — Смирнов показал на желтый кубик на столе у Крячко. — Он записывал на листок все данные и прилеплял его к картинке на календаре, висевшем на стене. Когда надо было ехать, Илья Павлович отрывал листок и брал его с собой, а потом выбрасывал, потому что мне два раза повторять не надо.
— Да уж! Осипов действительно оберегал своих пациентов от любой огласки, а вот кто-то из них… — Крячко горестно помотал головой.
— Лев Иванович, я по поводу тех двух букв. Ни у кого из жителей поселка имя или фамилия с них не начинается, — уверенно сказал Геннадий.
— Каких двух букв? — встрепенулся Стас.
— Ах да! Ты же ничего не знаешь! — спохватился Гуров и рассказал другу о том, что эксперты сумели разобрать на записи.
— Это намного упрощает задачу! — обрадовался Крячко. — Раз жители поселка ни при чем, то мы, как только получим списки пациентов, выберем оттуда всех, чье имя или фамилия начинается на «Ти», потом запросим их медицинские карты, а там рост обязательно должен быть указан. Отбросим всех неславян, потому что преступник говорил на чистом русском языке, и круг подозреваемых значительно сузится.
— Для этого еще списков надо дождаться, — охладил его пыл Гуров.
— А давайте я поговорю с ребятами! — предложил Смирнов.
Гуров и Крячко переглянулись и повернулись к нему.
— Гена, ты про эти две буквы уже забыл! Ты о них даже никогда не слышал. Упаси тебя бог хотя бы заикнуться о них своим друзьям! — предельно серьезно и даже угрожающе произнес Лев Иванович.
— Вы не понимаете! — разозлился мужик. — Да эти ребята!..
— Вот мы-то как раз понимаем, — тоже очень недобро сказал Крячко. — Потому что в сыске прослужили дольше, чем ты на земле живешь. Это там, на войне, вы делились последней коркой, глотком воды и от пуль друг друга закрывали. А потом вернулись домой, и пути ваши разошлись. Ты не знаешь, кто каким пошел.
