Викрам Ратхор таких пари не заключал, он с первой минуты внушал мне, что сердце приживется и все будет прекрасно, меня ждут долгие годы счастливой жизни:
– Я еще покажу вам красоты своей родины.
Стоит ли говорить ему сейчас, что я эти красоты увижу и сама? Или не увижу? Будем надеяться, что увижу.
Ратхор встретил меня широкой улыбкой:
– Входите, Джейн. У меня есть чем вас порадовать, как вы порадовали всех нас.
Вот человек, никогда не скажет «меня», впрочем, он прав, без своей команды даже гениальный Ратхор не смог бы сделать такую операцию.
– Все в порядке, доктор?
– Да, данные обследования столь хороши, что даже не верится. Джейн, ваш организм принял новое сердце на все 100 процентов. Ну, 99,99 процента – скажем так. Это теперь ваше сердце, не чужое. Что-то не так?
Он все же заметил, что я не испытываю столь бурного восторга, какой должна бы, не лью слезы умиления.
Приходится признаться честно:
– Я не ощущаю его своим, внутри все равно бесчувственный камень. Оно чужое.
Ратхор несколько секунд внимательно изучает мою физиономию, еще раз пробегает один за другим листы со множеством цифр и диаграмм, разворачивает длинные ленты ЭКГ и прочих обследований и в конце пожимает плечами:
– Джейн, данные говорят о том, что ваш организм не противится и отторжения нет. Это бывает редко, но бывает. Вам даже не нужны иммунодепрессанты, не с чем бороться. Мы исключим все подавляющие средства, оставим только витамины. Я даже не знаю, что еще сказать. Вас хоть на выставку с таким сердцем.
– В качестве мумифицированного экспоната? – мрачно шучу я.
Ратхор качает головой:
– Джейн, это психологическая проблема. Ваше «я» не принимает даже часть другого «я» в себе. Помиритесь со своим сердцем или попытайтесь узнать его получше, и все пройдет. У вас был достойный донор…
В этот момент я могла бы спросить, кто именно, и получила бы ответ. Врачи не сообщают, если не попросишь.
Но я не спросила – проще не знать.
Мне отменили почти все препараты, оставив только поддерживающие, не столь обязательные, как иммунодепрессанты. Но Ратхор оговорил, что при малейшем ухудшении самочувствия, даже если это будет просто тяжесть в груди, я позвоню или приду к нему.
Я решаю все же сознаться в планах на ближайшее будущее и сообщаю, что намерена посетить его родину.
Викрам Ратхор изумлен:
– Вы собрались в Индию?
– Да, вдруг захотелось.
Это святая ложь. Мне нужно в Индию, но вовсе не из-за красот, а чтобы раскрыть преступление там совершенное и доказать, что я вполне могу работать. Мое новое сердце проблем доставить не должно? Значит, можно лететь и распутывать убийство Хамида Сатри. Но знать об истинных причинах доктору Ратхору вовсе не обязательно.
