— Вармунд, — скомандовал он, — скажи лорду Утреду, чтобы не лез не в своё дело.
Вармунд неуклюже подошёл ко мне. Он и правда был гигантом, на целую голову выше меня, со злобным плоским лицом, заросшим тёмной щетиной, и мёртвыми, как камень, глазами. От правой брови всё лицо наискосок пересекал длинный шрам, а тонкогубый рот кривился в постоянной гримасе.
— Не мешай принцу Эльфверду исполнять свой долг, — проворчал он.
— Как только пленнику освободят руки, — сказал я.
— Заставь его убраться! — взвизгнул Эльфверд.
— Ты слышал... — начал Вармунд.
— Ты мне не служишь, — перебил я, — но я лорд, в отличие от тебя, так что ты обязан уважать меня и подчиняться. А если не окажешь мне должного почтения — придётся выпустить тебе кишки. Мне случалось убивать дурней и покрупнее, — я сомневался, что это правда, но Вармунду не повредит такое услышать, — но ни одного глупее. А теперь вы оба подождёте, пока я развяжу руки Брайса.
— Ты не можешь... — начал Вармунд, и я дал ему пощёчину. Со всей силы врезал ему по морде, и это так его удивило, что он просто застыл, как оглушённый телёнок.
— Не смей говорить, что мне делать, смерд, — рявкнул я. — Я велел тебе ждать, значит, будешь ждать.
Я оставил его и пошёл к Брайсу. И едва заметно кивнул Финану. Потом я встал позади Брайса, вытащил нож, которого у меня не должно было быть, и разрезал кожаные ремни. Оглянувшись, я увидел, как чуть шевельнулась алая завеса на входе в шатер короля.
— Благодарю тебя, господин, — сказал Брайс, потирая освобождённые от верёвки запястья, — воин должен встретить смерть со свободными руками.
— Чтобы он мог помолиться?
— Я не должен умирать как обычный вор, господин. Я воин.
— Да, — сказал я, — ты воин. Теперь я стоял лицом к нему и спиной к принцу Эльфверду и Вармунду, а Финан встал позади Брайса.
— Воин, сдержавший свою клятву, — добавил я.
Брайс оглядел глазеющую на нас толпу.
— Он не пришел, — он имел в виду Этельхельма.
— Он стыдится себя, — сказал я.
— Но он сделал так, чтобы я мог умереть здесь, а не на виселице. И он позаботится о моей жене и детях.
— Я прослежу за этим.
— Но он дозволяет мальчишке убить меня, — с отвращением сказал Брайс, — и этот молокосос меня разделает. Ему нравится причинять боль.
— Тебе тоже нравилось.
Он кивнул.
— Я раскаялся в своих грехах, господин.
Он смотрел поверх меня в безоблачное небо, и на миг в его глазах показались слезы.
— Ты думаешь, рай существует, господин?
— Я думаю, что храбрые воины после смерти отправляются пировать с товарищами в небесных чертогах Вальхаллы.
