Думать об этом не хотелось. Хотелось кофе.
Терпеть не могу дежурных, швейцаров, горничных, но я переборол себя, взялся за телефон.
— Кипятку? Вам? — удивилась дежурная по этажу. — Вы хотите сделать кофе? Сами?
— Что ж тут такого?
— Может, лучше принести кофе?
— Пожалуй, лучше, — решил я, вовремя вспомнив предупреждение рыжей администраторши.
На положении иностранца… Я ведь нахожусь тут на положении иностранца… Такое можно услышать только у нас.
Но в кофе дежурной по этажу я не верил. Какая-нибудь гостиничная бурда из растворимых и нерастворимых остатков…
В дверь постучали.
Так быстро?
Дежурная оказалась пожилой, сухонькой. Я видел ее ночью, она тоже пряталась за спиной Юренева.
— Вот кофе, — сказала она, осматриваясь так, будто хотела застать в номере еще кого-то.
Я принял поднос. Сахар, печенье, лимон, которого так недоставало ночью Юреневу.
— И часто у вас селят гостей на положении иностранцев? — усмехнулся я.
— Ну что вы, — виновато сказала дежурная. — На моей памяти вы второй, а я здесь семь лет работаю.
— Кто же был первым?
— Да так… Вроде вас… — Дежурная смутилась. — Только нам не положено интересоваться.
— Ну да, не положено, — кивнул я. — А почему вы не идете домой? Дежурство, кажется, заканчивается утром?
— Да жду я, — вздохнула дежурная и испуганно оглянулась. — Вот жду.
— Чего? — удивился я.
— Мне к обеду надо быть в больнице, а я в Бердске живу. Это что же, ехать домой и сразу обратно?
— Простите, я не знал… — Кофе она сварила отменный. — Болеет кто-нибудь?
— Да дед у меня… — Произнесла она беспомощно. — Дед у меня отморозил пальцы.
Дедом она называла мужа, это я понял. Но что-то он там залежался в больнице: июль на дворе. На всякий случай я поддержал дежурную: зимы у нас суровые, я, помню, в детстве приморозил пальцы на ноге, до сих пор ноют на холод. Помните, небось, какую обувку таскали после войны?
Дежурная кивнула:
— Помню…
Получилось у нее жалостливо. Она явно искала утешения. Может, и с кофе потому так ко мне спешила.
— Я утром звоню домой. Я всегда утром звоню, у нас телефон у соседки. Веранды рядом, крикни, дед сразу слышит. А тут говорит мне: нет деда, увезли деда. Куда, говорю, увезли! А в больницу. У меня аж сердце захолонуло. Что, кричу, сердце? Да нет, говорит, ты успокойся. Просто деда к хирургу свезли, пальцы он на руках поморозил. Ты после дежурства беги в больницу, там недалеко, сама поспрашиваешь, узнаешь. Видишь, вот как оно.
— Не понимаю, — сказал я, отставляя пустую чашку. — Когда ваш дед отморозил пальцы?
