— Конечно, позор, кабы занималась.
— Ну, ты брось трепаться! Что я вашего брата мало видел? Боишься — в милицию заберу? Нет. Я тебе говорю просто — стыдно. Брось!
И, очевидно, желая показать, как он умело угадывает местности, из которых приезжают сюда подобные, он спросил:
— Из Москвы?
— Из Москвы, — ответила почему-то робким голосом Полина.
— Ну вот, видишь? Советую — девка ты, на вид, отважная — брось!
Желая смягчить свою суровость, он подал ей коробку спичек, дотронулся до фуражки и пошел.
Полина обиделась на свою невольную робость, с которой она ответила ему, что — москвичка. Москвичи все — отважные, действительно, смелые… чего ж она испугалась? Она пошла рядом с ним, желая объясниться. «Надо его на концерт пригласить», — подумала она и тут же вспомнила, что концерт, наверное, уже отменен. И ей стало грустно.
Молодой человек посмотрел на нее и, не хвастаясь воздержанностью, а только указывая на свою волю, сказал:
— Уходи. Не такой.
— Мне по дороге, — солгала Полина. — А вы что, стыдитесь меня?
Решительно шагая, отчего на виске его надулась толстая жила, молодой человек сказал:
— Не стыжусь, а противно. Люди кладут жизнь против фашиста, а она… тьфу! Из Москвы? — повторил он вопрос.
— Из Москвы.
— Как можешь думать, — если ты московский гражданин, — раз немцы город заберут, ты у оккупанта останешься? За такую технологию тебя, как паршу, надо вытравить!
— Вовсе я и не думаю оставаться у оккупантов.
— И не останешься! — решительно сказал ее спутник, припадая на ногу. — Не отдадим города! День и ночь будем работать, день и ночь будем биться, а немцу здесь не бывать. Вот такова моя оценка положения!
Он остановился у столба, на котором висела красная запыленная табличка с указанием номеров трамвая. Прислонившись плечом к столбу, он посмотрел на подходивший вагон. Шел «5», а ему надо «7». От нечего делать, он стал рассматривать Полину, которая смотрела на него приветливым взглядом огромных голубых глаз. Горячие струи крови то приливали к ее лицу, то отливали, и, казалось, что ее лицо трепещет, как трепещут листья под ветром. Что-то простое и ясное чудилось в ней… Матвей спросил, чтобы как-нибудь оправдать хорошее чувство внимательности, возникшее в нем:
— Давно таким делом занимаешься?
Полина ответила своим вопросом:
— У вас нога болит?
— В кавалерии служил. Конь попался бешеный. Сшиб. — Тут он рассердился, что она не отвечает на его вопрос. — Ты что ко мне пристала? Тебе что надо? Ты где остановилась?
