Биробиджанцы на Амуре | страница 53
— Передайте исполкому — прислать катер, спасти четверых коммунаров, пятнадцать лошадей!
Похоже было, что судно замедляет ход, но через минуту оно скрылось из виду…
В середине дня послышалось однотонное, не очень веселое тарахтенье катера. На Амуре снова показались куски пены — признак того, что река Сунгари влила в Амур второй вал воды. Палатки были уже подмочены. Дальше оставаться на полоске земли, которую уже затопляло, было невозможно, и коммунары собирались лезть на стог.
— Катер стучит! — воскликнул вдруг Златкин.
Все всполошились. Лошади подняли головы и насторожились…
— Катер!
— Спасены!
— Взнуздать лошадей!
Ребята бросились к лошадям и готовы были целовать их. Веселый перестук мотора приближался.
— Эй! Эй! — донеслось с катера.
— Фрид…
— Он, он!
— Подтянуть поближе машины! — крикнул Ривкин и, ухватив косилку, потащил ее к берегу.
Ребята тянули машины, не отрывая глаз от катера, который торопился к ним.
— Кто там вместе с Фридом? Еще кто-то едет?
— Где?
— Да вот, кто-то еще, старик.
— Погребицкий?
— Да, кажется, он.
Ветер ерошит седые волосы старика Погребицкого, скулы у него подергиваются, он серьезен, как человек, выполняющий очень важное поручение: он секретарь партийного комитета коммуны, этот старый сапожник. Ему поручено спасти героических коммунаров.
— Никаких машин! — кричит старик. — Только живой инвентарь! Таково решение спасательной комиссии исполкома!
Ребята привязывают накрепко машины к стогу, закрепляют их цепями и веревками. Лошадей вводят на баркас и направляются вниз по Амуру.
Уже будучи на воде, Ривкин вдруг что-то вспоминает, поднимается и говорит, словно рапортуя;
— Товарищ Погребицкий, план выполнен… На Тарабаровском острове заготовлено семьдесят тысяч пудов…
— Ладно, ладно… — прерывает старик. — Потом отрапортуешь… В парткоме.
Файвка смотрит на широко разлившуюся воду, и его охватывает необычайная радость. Он приваливается к стенке и вдруг затягивает во весь голос:
— Главное, — говорит старик, — кормами коммуна обеспечена, а?
— Факт! — весело отвечает Ривкин, и победный огонек вспыхивает у него в глазах.
1933 г.
Состояние
С тех пор, как Авром-Бер живет на золотых россыпях, он впервые находится там, куда каждый вечер сдают добытое за день золото и «где запираются на семь замков», как говорил он в шутку, но и не без зависти. Он снял пиджак, засучил рукава выше локтей, лицо его разгорелось, рыжая, коротко остриженная бородка казалась красной, а глаза, обычно матово-серые, сейчас блестят и отливают медью.
