Изменения в его жизни случились с началом НЭПа. Тогда его работодатель, прикинув размеры накопленного капитальца, решил "что от добра — добра не ищут", в смысле, имеющегося ему с семейством хватит на безбедную жизнь до конца дней, а больше — не надо, решил закрывать дело. Поскольку большевикам он не верил и на ломаный грош, то решил уходить за границу. Помнящий добро Сергей Алексеевич помог ему, через знакомых контрабандистов, перебраться в Болгарию. Позже тот прислал весточку из Сербии — купец устроился в хорошем месте, благодарил за помощь, обещал помочь, если Тихменев надумает уехать из России.
Сергей Алексеевич прочитал письмо — и, горько вздохнув, поднес спичку к бумаге. Он не хуже бывшего работодателя понимал то, что устроенное большевистскими вождями смягчение ничего не значит — но не лежала у него душа к чужбине, вот и все.
Надо было устраивать жизнь на родной земле, чем он и занялся. Сунув кому надо "барашка в бумажке", устроил на скромные, но неплохие советские должности сестер. Обрубил наиболее опасные для него криминальные связи. Еще раз сменил документы, тщательно проработав легенду пермского мещанина Расщепова. Пристроился кладовщиком в артель. Организовал себе дополнительный доход, приладившись сбывать в Москве товар, доставляемый черноморскими контрабандистами — шутки шутками, а три-четыре десятка шелковых женских чулок давали прибыль, втрое превышавший его скромное жалованье. А дальше жизнь шла по накатанной колее — единственно, осенью 1925 года ушла маменька.
Другой бы человек, пережив горе, попытался бы получать удовольствие от такой жизни — но не Сергей Алексеевич Тихменев. Он слишком хорошо понимал, что такая жизнь не по его натуре — сторонний наблюдатель мог бы сказать, что военная разведка является службой для людей с высоким интеллектом, хорошим образованием и склонностью к риску — да, и, кроме того, она будет длиться до первого несчастливого случая, который когда-нибудь да приключится. Согласно "закону подлости", кто-то его опознает в самый неподходящий момент. Ждать же милости от чекистов было смешно.
Вот только альтернатив у него не было. Уходить за границу он не хотел, идти на службу к красным — тем более, РОВС вообще не заслуживал серьезного отношения, а влезать в серьезную уголовщину было мерзко. Тупик. И одиночество — нельзя было создавать семью, живя по поддельным документам, под риском разоблачения.
— Зачем Вам я? — прямо спросил Тихменев, глядя в глаза Тухачевскому.
