Проводить Джо в последний путь пришли сотни людей, и у Майи промелькнула абсурдная мысль, что муж был бы доволен. Джо любил людей. А они – его. Но разумеется, столпотворение объяснялось не только его популярностью. Сладкое и зловещее ощущение причастности к трагедии – вот что привело сюда толпы скорбящих. Мужчина в расцвете лет, хладнокровно застреленный среди бела дня, к тому же не простой смертный, а баловень судьбы, отпрыск состоятельного семейства Беркетт, а в добавок к этому еще и женатый на даме, замешанной в международном скандале.
Лили обеими ручонками обхватила ногу матери.
– Уже недолго, потерпи, солнышко, – склонившись к ней, прошептала Майя.
Лили кивнула, но лишь крепче стиснула руки.
Майя выпрямилась и разгладила ладонями колючее черное платье, одолженное у Эйлин. Джо не одобрил бы это платье. Он предпочитал видеть жену в военном мундире, который она носила в те дни, когда еще звалась капитаном Майей Штерн. Впервые увидев Майю на благотворительном балу, который давала его семья, Джо направился прямиком к ней, облаченный в безукоризненно сидящий, с иголочки, фрак. Он улыбнулся своей бесшабашной улыбкой – пожалуй, только тогда Майя по-настоящему поняла, что значит слово «бесшабашный», – и присвистнул:
– Ого! А я-то думал, что только парни в военной форме способны кружить головы.
Эта попытка подбить клинья вышла настолько неуклюжей, что Майя против воли расхохоталась – другого приглашения Джо не понадобилось. Господи, до чего же он был привлекателен! Даже теперь, стоя в этой давящей духоте в трех шагах от его гроба, Майя не смогла удержаться от улыбки при этом воспоминании. Не прошло и года, как Джо с Майей поженились. Вскоре на свет появилась малышка Лили. И вот теперь, словно чья-то злая рука включила на ускоренную перемотку пленку их совместной жизни – она хоронит мужа и отца своего единственного ребенка.
– Все истории любви заканчиваются трагически, – сказал много лет назад ее отец.
– Господи, папа, ну что за мрачный взгляд на мир, – покачала головой Майя.
– Ну, сама подумай: ты либо перестаешь любить человека, либо, если тебе повезло оказаться в числе счастливчиков, переживаешь свою половинку.
Как наяву у Майи перед глазами встала кухонька в их бруклинской квартирке, пожелтевший стол, за которым ее отец в неизменной вязаной кофте, своего рода униформе его профессии, проверял студенческие сочинения. Отца с мамой давным-давно уже нет в живых, они умерли с разницей в несколько месяцев, но, по правде говоря, Майя до сих пор затруднялась сказать, к какой категории относилась их история любви.
