— Черт бы побрал эту колымагу! — зло ругался шофер, не разгибаясь.
— Что случилось? — спросил Мога.
Шофер обернулся, хмуро глянул, но, увидев внушительную фигуру, бессильно пожал плечами.
— Старая развалина, что с нее взять! Она осточертела мне хуже тещи, — пробормотал шофер. — Мотор отдал богу душу… И что теперь делать с этим народом?
— Максим Дмитриевич! — прозвучал внезапно женский голос, и Мога удивленно обернулся. К нему навстречу шла, улыбаясь, женщина. Это была Анна Флоря, агроном из Албиницы.
— Здравствуйте, Анна. Едете в Албиницу? — Мога пожал ее руку.
— Да, если нам по дороге…
— Где ваш багаж?
— Весь мой багаж — я сама, — засмеялась Анна.
— Поехали! — скомандовал Мога, — А ты собирай свои гайки, — обернулся он к шоферу, — Я пришлю трактор, чтоб дотащил вас до села.
Анна Флоря пошла следом за Могой, а позади поплелся Григоре, в свете фар он казался тенью Моги, только уменьшенной.
Мога сел за баранку Горе — рядом с ним, Анна Флоря расположилась на заднем сиденье. Таков был порядок: будь то чужак или добрый знакомый, места Моги и Горе оставались неприкосновенными. «В случае чего наши тела прикроют вас», — шутил порой Мога, объясняя пассажирам свой обычай. И в самом деле, за его спиной каждый чувствовал себя в полной безопасности.
5
— В такую погоду умные люди сидят дома, — произнес Мога, глядя на Анну Флоря через переднее зеркальце. У нее, как всегда, был такой румянец, словно ее щеки согревал свет, идущий из глубины души. Только большие черные глаза были грустны. И эта грусть не уходила. Мога давно знал Анну, это была веселая, остроумная женщина с открытым взглядом…
Она держалась всегда с достоинством, которое сквозило в каждом движении. Сейчас же что-то тяготило ее, это видно было по ее большим, черным глазам.
— Порой нужда гонит из дому… — откровенно и просто ответила Анна Флоря.
— Это верно, — на мгновение Мога обернулся к ней. — А что поделывает мой приятель, товарищ Арсене?
— Что ему делать… У него тоже свои заботы… — Анна Флоря как-то сжалась на сиденье, забилась в угол, давая понять, что не хочет вдаваться в подробности.
«Вот чертовщина! И товарищ Анна не в духе. И тот шофер автобуса… Все сегодня не в себе, — отметил Горе, сидя, как обычно, вполоборота. — А ведь тринадцатое, чертова дюжина, уже прошло…»
Анна Флоря шевельнулась в углу, наклонилась к Моге и ответила тихо, сдавленным голосом, пытаясь скрыть волнение:
— Моя вина. Ухожу из колхоза. Должна уйти! — произнесла она с сожалением.
