Отогнав неприятную мысль, он сосредоточился на непосредственных задачах. Здесь все довольно просто. Гораздо труднее выгнать из головы мысли о ней… Интересно, с чего вдруг приземленный, серьезный Ник Джефферсон поручил оформление рекламной вечеринки Салли Эймери? Огуречное мороженое, подумать только! Александер покачал головой. Наверное, в отделе маркетинга у Джефферсона сидит идиот, который млеет от каштановых волос, полупрозрачной кожи и ног от шеи. Несомненно, она и там включила свою улыбку. Как быстро она завелась! Можно сказать, разогналась с нуля до ста миль в час на второй передаче, а ведь он ее почти и не трогал…
Пусть задержится здесь на неделю, готовит свой сорбет и другое мороженое. Он сосредоточится на делах. Времени у него немного. Периоды подавленности сменяются у Риа головокружительными взлетами; скоро она одумается. А пока у него нет выбора. Придется обращаться с Салли Эймери как с остальными кредиторами и помочь ей выбраться из ямы, куда она сама спрыгнула.
Стук в дверь напомнил ему, что Салли не удастся прогнать одной лишь квитанцией или распиской.
— Извините, что мешаю, но мне нужен телефон Нэнси.
— Ищите сами, — буркнул он, не поднимая головы.
— А вы не знаете, где?..
Он ткнул ножом для писем на полку за письменным столом.
— Спасибо. — Она перегнулась через стол. Александер не успел ни о чем подумать. Она задела его полой белого халата; его обдало жаром. Вдруг она пошатнулась на своих высоченных каблуках и, чтобы не упасть, положила руку ему на плечо. — Ой…
— Что, не дотянетесь?
— Уже дотянулась. Спасибо.
Он ждал, затаив дыхание; ему хотелось, чтобы она ушла, но, найдя, что искала, она застыла на месте, ошеломленно глядя на кучу счетов, лежащую перед ним.
— Неужели они все не оплачены? — с ужасом спросила Салли.
Достав из конверта очередной счет, Александер положил его в одну из трех стопок.
— Все не так плохо, как кажется.
— Неужели?
Пахло от нее восхитительно. Теплой кожей, чистыми волосами, накрахмаленной тканью, ванилью, шоколадом… И чем-то еще… ему ужасно хотелось прижать ее к себе, потереться носом о шелковистую шею и поглубже вдохнуть ее аромат. Но она, перегнувшись через его плечо, стала рассматривать счета. Нагретая на солнце клубника! Вот именно. Не малина, а клубника. Темно-красная, ароматная, сочная… Он представил ее губы, выпачканные клубничным соком…
— Я их все сортирую, — сказал он, желая как угодно отвлечься от мыслей о горячих, сладких, сочных губах. — Слева оригиналы счетов-фактур, посередине письма с напоминанием, а здесь, — он постучал по правой стопке ножом для писем, — последние требования.
