Иллюминатор двери в каюту, был занавешен изнутри.
Гиль, держа наготове оружие, настороженно вглядывался в узкую щель между занавеской и краем иллюминатора.
Теперь, стоя рядом с дверью, мы услышали в тишине, странные звуки доносившиеся изнутри. Мне показалось, что кто-то тянул на одной ноте заунывную песню.
Разглядеть что-либо внутри Гилю не удалось, но монотонные эти звуки заставили его лицо удивленно вытянуться. Он отвел руку с пистолетом за спину и осторожно приоткрыл дверь.
Теперь явственно доносились чьи-то всхлипывания.
Внизу у иллюминатора, уронив голову на руки, сидела за столиком молодая женщина. Плечи ее вздрагивали от приглушенных рыданий. И очень странно в этот момент выглядело в пустоте каюты черное вечернее платье и поблескивающие в неярком свете драгоценности на ее полуобнаженных плечах.
Услышав скрип двери и наши шаги по лестнице, она испуганно вскочила.
И я сразу же узнал по давешней фотографии в газете дочь Кольберга.
Глаза ее были красными от слез.
— Яэль?— растерянно произнес Гиль, незаметно пряча оружие.
— Я убежала!— резко сказала Яэль и отвернулась к иллюминатору.— Не могу там находиться!.. Слышать этот смех, эти разговоры... Все время видеть перед собой это улыбающееся чудовище и знать, что отец... что мы...
Голос ее сорвался. Она разрыдалась и уткнулась в плечо Гиля.
Я видел, с какой осторожностью Гиль поддерживает ее, и присвистнул про себя: " Да он любит ее!.. Ну, дела! Полюбил пастух царевну..."
Рыдания стихли. Яэль сердито отдернула голову и опустилась в кресло.
— Где вы были раньше?!— воскликнула она, глядя на меня исподлобья.— Ты ведь все можешь, Гиль! Почему ты раньше его не нашел?!.
Она сидела, покусывая кулачок, потом тихо сказала:
— Я туда не вернусь!.. Не хочу... Не могу... Только вот отец... Яэль закрыла лицо ладонями.
Я стоял, прислонившись к переборке и глядел в иллюминатор, понимая, что мое участие в этой ситуации неуместно.
За стеклом иллюминатора покачивались другие суда. На некоторых шла своя круглосуточная жизнь. В морской воде, утихомиренной волнорезами, отражались огни отелей на берегу.
Потом мой взляд скользнул вверх. Я стал наблюдать, как к рекламному дирижаблю неторопливо взбирается по светящейся паутине светлячок, рассеивая свою очередную порцию рекламы. Я вспомнил бумажные фирменные бутылочки, осыпавшие нас с Гилем на подъезде к усадьбе Кольбергов.
И тут...
Я уцепился за некую мысль. И содрогнулся, уловив ее смысл. Потом увидел темное от отчаяния лицо Яэль, мрачно курившего Гиля. Сбросил оцепенение.
