уже нет «патриотических» гипербол и подлогов, столь характерных для Н.Ф. Гарнича, А.Г. Бескровного, П.А. Жилина, но читателя шокируют фактическими несообразностями
[90] и, главное, идеализацией Кутузова как безупречного полководца и даже (в кричащем противоречии с массой широко известных источников) «верного мужа» (С. 169, 185, 232 и др.). Что касается монографии Б.С. Абалихина и В.А. Дунаевского — по теме и самому названию очень масштабной
[91], — то она, при всем желании авторов прорваться сквозь толщу догматических наслоений к научной критике, сохраняет на себе печать сталинской школы. Таковы их попытки представить доказанное (Москву сожгли россияне) спорным, а недоказуемое (Кутузов как полководец «превосходил Наполеона») — доказанным (С. 79, 112–113)
[92].
После 1947 г. лишь некоторые из советских историков в исследованиях по частным вопросам истории Отечественной войны 1812 г. строго держались научной объективности в любой политической конъюнктуре, не поддаваясь никаким позывам к идеализации Кутузова (и вообще кого бы то ни было). Таковы были в 1940-е годы диссертации В.В. Пугачева и В.И. Вяликова[93], в 60-е — монография А. Г. Тартаковского[94] и очень смелые статьи А.Н. Кочеткова и В.М. Холодковского[95], где впервые после сталинских указаний 1947 г. прозвучала критика (хотя и весьма осторожная) Кутузова-полководца. В 70-е годы порадовали специалистов научной объективностью статья И.Т. Трофимова о «Полководце» А.С. Пушкина, книга Л.П. Богданова и новая монография А.Г. Тартаковского[96]. С 80-х годов в условиях «перестройки» таких исследований стало больше, но и теперь они касались частных вопросов. С одной стороны, продолжали исследовать «Двенадцатый год» «ветераны» В.В. Пугачев и А.Г. Тартаковский[97], а с другой — публиковали свои первые труды историки нового поколения[98], которые будут все громче заявлять о себе уже в постсоветское время.
Опыт обобщающего исследования войны 1812 г. и роли в ней Кутузова с пересмотром мифотворчества Жилина и К° был предпринят мною в книге «1812 год»[99]. Воспринят он был неоднозначно. Наряду с положительными рецензиями в ряде изданий СССР и США[100], хранители жилинских традиций обрушились на мою книгу с гневом и желчью[101].
Здесь уместно сказать о том, что еще в 1963 г. я подготовил для журнала «Вопросы истории» статью с пересмотром официозных оценок 1812 г. (особенно вульгарной идеализации М.И. Кутузова). Редакция «Вопросов истории» отшатнулась от статьи. Тогда я переслал ее в Отделение истории АН СССР и в Идеологическую комиссию (была такая!) ЦК КПСС. Комиссия предложила историкам обсудить статью. Руководство Отделения засуетилось. У меня хранятся три письма ко мне за подписью академика-секретаря Отделения истории Е.М. Жукова от 13 июля и 3 сентября 1964 г. и вновь 13 июля уже 1966 г. о том, что обсуждение моей статьи запланировано, перенесено и, когда хрущевскую «оттепель» сменил брежневский «застой», отменено. Вместо обсуждения мне был прислан «развернутый отзыв» о статье, подписанный А.В. Черепниным и И.В. Бестужевым. Жонглируя цитатами из Маркса и Ленина (
