— Что тут происходит? — закричал я. — Где я?
Но вместо ответа в комнате зажегся свет, и я смог разглядеть человека в черном балахоне сидящего передо мной за большим деревянным столом.
— Слушается дело Била Джозефа Карлина, — объявила она, доставая из под стола огромную папку и открывая ее.
— Что тут происходит? — снова закричал я. — Где я? Что со мной произошло?
— Суд, — спокойно ответила женщина. — Вы умерли мистер Карлин, авария, помните?
Я сидел словно громом пораженный, и ее слова отдавались в моей голове: — Авария? — переспросил я.
— Да помню, — сказал я. — Но я думал, что все хорошо, что я жив, я видел сон, да, да точно, это сон, я наверно сплю.
Я попытался себя ущипнуть, чтобы проснуться, но у меня нечего не вышло, ведь руки были скованы. И мой жалкие попытки освободиться, вызвали у этой женщины смех.
— Что вас так рассмешило? — спросил я, перестав вырывать руки.
— Ваша реакция, — ответила она улыбаясь. — Вы все так делаете, пытаетесь думать, что все это сон, но должна вас расстроить, сейчас вы не спите.
— Вы видели свет, — продолжила она. — Он вас позвал, вы пошли за ним и оказались здесь.
— Да, свет, — сказал я. — И что теперь со мной будет?
— Вашу судьбу решит суд, — ответила она. — Все что от вас зависело, вы уже сделали, ну или не сделали по каким-то причинам.
— Все это записано здесь, — сказала она, показывая мне папку. — Тут вся ваша жизнь, от первой до последней секунды.
И больше не сказав не слова, она открыла папку и с весьма задумчивым видом начала перелистывать страницы одну за другой. На прочитывание записей моей жизни у нее ушло минут двадцать, и с каждой перевернутой страницей ее лицо выглядело все светлее и радостней.
— Я думаю, с вами проблем не будет, — сказала она улыбаясь. — Учитывая все ваши заслуги, думаю, что ковровая дорожка в рай для вас уже заказана, и люкс на ваше имя уже давным-давно забронирован.
После этих слов мне стало как-то легче дышать, как будто камень свалился с души. Весть о том, что меня не отправят в пекло, была очень приятной. Но тут я вспомнил про Джен, и подумал о том, что, быть может, больше никогда ее не увижу.
— Нет, — вырвалось у меня, прежде чем я успел что-то ей ответить.
— Что нет? — спросила судья, удивленно подняв брови.
— Я не хочу уходить, — ответил я. — Я еще слишком молод, я не хотел умирать, я хотел жить! Прошу вас не отправляйте меня туда.
Судья какое-то время очень пристально на меня смотрела, очевидно, соображая, что же со мной делать, но затем ее лицо вновь просветлело.
