Она еще и в школу не устроилась, а только жила на окраине столицы, снимала квартиру там, как на нее напали местные то ли воры, то ли бандиты. Только, правда, какие-то неправильные, нет бы ограбить и изнасиловать. Беременность не в счет, слишком малый срок, не так и заметно было, и кого она когда останавливала. Но нет, они напали и избили ее только, причем били по животу в основном и немного по ногам. По лицу вообще ни разу не ударили, даже фуфайкой закрыли, чтоб не поцарапалась об мостовую, видимо, сволочи. Хотя тогда она решила, что ее задушить хотели. Потом она думала, что чтобы лиц не увидала их, и только годы спустя догадалась. Чтобы красоту лица не испортить, чтобы жила и мучилась. Ребенка она тогда потеряла, и, самое главное, и способность иметь детей в будущем тоже.
Вот когда она лежала в больнице, тогда и познакомилась со своим будущим мужем. Он, разбойник такой, лежал в очередной раз с переломом ноги, опять где-то с кем-то что-то не поделил на дуэли. Лежала она там долго, он тоже, вот и судьба. Не то чтобы она его любила. Вот он, видимо, ее – да. Так на ее красоту запал, что больше ни о ком и слышать не хотел, даже несмотря на то, что она больше не могла иметь детей.
А она? А что она?
Ничего, конечно, этого она Витоли говорить не стала. Мал он еще слишком для таких сложных и неприглядных жизненных историй. Да и нельзя, если что, все это говорить, а вот про Шарафика можно и сказать.
Почему бы и нет? – Она мстительно чему-то улыбнулась про себя.
Сначала я думал, откажется. Кто я для нее, и кто она, сопляк и пожившая женщина, хоть и красивая, чертовка, и выглядит явно не на свой возраст, это любой из одноклассников скажет.
Но нет, не отказалась, странно. Рассказала про свою любовь первую. Какого-то моряка, или по-местному морехода, но это не суть важно, привыкну как-нибудь. Да еще и иностранца, как оказалось, с соседнего государства халифат. Ничего себе, какие скелеты у нашей математички в шкафу лежат. Ведь мы не очень дружны с этим государством, если не сказать больше. Правда, может, раньше лучше были наши отношения.
Весь рассказ ее зан ял довольно много времени. Рассказ часто смещался на подробности кораблей и места, где бывал и служил ее Шарафик, когда был капитаном корабля.
Натали Сергеевна сидела за кафедрой, а я стоял, как и стоял до этого, около нее и соответственно около доски, где перед этим и отвечал.
То, что она рассказывала, я чувствовал, было немного или скорее много адаптировано для моего детского, как она считала, ума.
