За окном были интересные звуки. Слух заработал, и первая или, скорее, уже вторая после зрения радостная новость. Вроде, как старинный паровоз пропыхтел за окном.
Был такой у него случай в далеком детстве. Он видел, как из депо выгоняли старинный паровоз, и он его даже трогал тогда. Правда, кроме вымазанной в саже руки воспоминаний больше и не осталось, но ведь это был настоящий паровоз, оо-о.
Вот и сейчас он сначала даже подумал, что он едет куда-то, но еще раз окинул помещение и понял: нет, скорее всего, в комнате лежит.
За окном через некоторое время выглянула луна. Правда, была она какая-то совсем маленькая и не совсем даже как бы круглая, ущербная какая-то.
Неожиданно в памяти всплыло: не Луна это, а Селена.
Луна будет там выше, и она больше размером, и круглая она.
Шизофрения, однако, – проснулась несвоевременная мысль из несостоявшейся профессии.
Болезнь не самая хорошая и желанная воспринялась легко и просто. На фоне чеченского плена, войны и кошмаров, возможной инвалидности, голос в голове уже воспринимался как нечто само собой разумеющееся, такой милый и даже чем-то приятный и уже почти не вызывал отрицательных эмоций. Такое легкое сожаление и не более того, даже в чем-то хорошо.
Хотелось пить, но руки еще не слушались, и приходилось ждать утра.
Тем временем на стене тикали старинные ходики, и в свете луны или не луны, черт его разберет теперь, на них были видны стрелки. Ничего необычного в них он не заметил: стрелки и стрелки, пока не прошло примерно около получаса.
Он долго смотрел на циферблат. Сначала ему показались неправильные цифры и их начертание.
«Какие-то они не такие. Римские, что ли?» – мысль Сергея.
«Нет, – не согласилась на это его шизофрения, или, как решил Сергей ее называть, осознание, – обычные халифатские цифры. Ничего не римские, и вообще “римы” – это их старинное название, сейчас они “немцы” зовутся».
Спорить со своим вторым сознанием, которое осознание, будет себе дороже. Поэтому решил для себя, что халифатские, значит, пусть будут халифатские.
Еще минут пятнадцать попялившись на настенные часы-ходики и окончательно убедившись, что стрелки вращаются в другую сторону, и согласившись с своим осознанием-шизофренией, что в ту, что надо, он окончательно успокоился и заснул сном младенца. Утро встретило его сначала бодрой санитаркой в сером халате, которая сначала молча засунула ему утку под зад, а потом так же молча повернулась и вышла. Уже привычно напрягся, спасибо госпиталю, никакого стыда он не испытывал уже давно по этому поводу. Струя зажурчала, и тут он понял, что руки его неожиданно слушаются. Попробовал ноги… ну, не все прямо так и сразу же.
