Йог бросился через всю комнату на женщину, срывая с себя одежду и высвобождая налитый кровью пенис. Он встал в позицию, обычную для млекопитающих, и принялся долбить женщину с такой силой, что было слышно, как щелкают их тазовые кости, словно шпаги фехтовальщиков в маленькой комнате.
— Да. Даааааа, — стонала Летисия, ее глаза были остекленевшими от голода. Она увлекла йога на кровать и, не на секунду не прерывая контакт, развернулась так, чтобы они были сейчас в «миссионерской» позиции. Йог таранил ее, словно пытался проникнуть в матку по самые яички. Летисия потянулась и, обхватив его за шею своими мертвенно-бледными руками, притянула к себе. Когда он уткнулся головой ей в плечо, стараясь еще больше усилить напор, Летисия разинула рот, полный окровавленных, остро заточенных зубов. Ее челюсти сомкнулись у него на горле, и она принялась отрывать огромные куски, тут же поглощая их. Йог же не пропускал ни единого толчка. Крича от боли, он продолжал сношать истощенную женщину, в то время как она отрывала все больше мяса от его шеи. Брайант изумленно замотал головой, глядя, как она, добравшись до шейных позвонков, пыталась перегрызть и их тоже.
Как обезьяна с лапой в банке с печеньем, йог отказывался отстраняться от ее чресл, даже ради спасения собственной жизни. Несмотря на невообразимую боль, они оба, казалось, пребывали в экстазе.
— Мне нужно найти своего фотографа. Вы отведете меня в мою комнату?
— Конечно. Вам будут предоставлены копии всех записей, и вы будете свидетельствовать все эти события, пока мистер Фэррингтон не достигнет свой цели.
— Да… конечно. Послушайте, мне нужно много чего переварить. Позвольте мне поговорить с Уэстмором, а потом мы вернемся к нашему делу.
— Хорошо. Вы можете обсудить это между собой. Но, как я уже сказал, у вас на самом деле нет другого выбора. Вы либо один из нас, либо…
Улыбка сошла с лица Майклза. Только сейчас Брайант обратил внимание, насколько неприятное у человека лицо. Жесткие, угловатые черты и темные, глубоко посаженные глаза, как у Ларча из старого телефильма «Семейка Аддамс». Майклз жестом указал на экран, где труп преподобного Фаррада все еще пронзался чудовищными членами близнецов-гермафродитов. Потом на другой, где ненасытная женщина-каннибал деловито жевала голову йога Рамакенады. Она уже съела большую часть его лица, но он продолжал вилять задом, долбя ее с психопатическим энтузиазмом. Лицо Майклза снова растянулось в улыбке. — …Либо вы один из них.
