Но Люба была хорошая медсестра. Она сказала:
— Расстегни рукавчик.
Максим непослушными пальцами стал дергать пуговку на обшлаге. Люба подошла вплотную и шепотом снова спросила:
— Ты что, боишься?
Врать уже было бесполезно. Максим с коротким вздохом сказал:
— Маленько…
— Не бойся ничуточки, я незаметно. Посмотри в сторону и сосчитай до трех.
Максим ощутил на руке холодок проспиртованной ватки и… Он втянул воздух сквозь сжатые зубы.
Ничего себе «незаметно»! Он так стиснул в кулаке болтик, что головка чуть не проткнула ладонь.
— Все-все-все! Ты герой.
Все?
Значит, все…
Все!!
Конец подлому страху! Не надо больше замирать и вздрагивать!
И вдруг Максим разозлился. А почему он дрожал? Почему боялся до тошноты? Из-за этой секунды?.. «Сосчитай до трех…» Даже и не сосчитал. Ну, пришлось потерпеть — один миг. А из-за страха мучился сколько? В тыщу раз больше, чем от укола. Дурак и тряпка! А еще и вправду героем себя воображал…
— Рукав не опускай пока, пусть подсохнет, — ласково сказала Люба.
Максим кивнул и встал, осторожно ступив на забинтованную ногу. И улыбнулся. Все-таки сильнее злости была радость освобождения. Радость, что страх позади. Впереди — день, похожий на праздник… А бояться Максим больше не будет никогда. Хватит, помучился. Теперь-то он знает, что глупо дрожать из-за пустяков.
Иван Савельевич тоже встал — со вздохами и шумом, но быстро. Это было похоже на рождение нового острова, который поднимается со дна океана.
— Ну, Любушка, я забираю молодца. Довезу домой. А?
Люба нерешительно посмотрела на Ивана Савельевича. Потом на Максима — слегка виновато.
— Еще не все… Это ведь такая сыворотка, ее нельзя сразу в полной дозе. Через часик еще раз надо.
Наверно, она увидела несчастные Максимкины глаза и заторопилась:
— Можно у нас в садике посидеть или погулять. Посмотреть, как самолеты летают. Часик быстро пройдет… Тебя как зовут?
— Максим, — сказал он шепотом и отвернулся к двери.
Он чувствовал себя так, будто сделали ему удивительный подарок и тут же отобрали. Посмеялись…
Иван Савельевич громадной ладонью взял его за плечо — словно седло положил на Максима.
— Мы вместе подождем. Мне теперь торопиться некуда, все равно в отпуске. Посидим, побеседуем. Пошли, Максим, в садик.
Максим захромал к двери. Потом вдоль коридора. Горькая досада разъедала его. Максим украдкой даже стукнул по стене кулаком с болтиком. Потому что досада была злая. Злая и… без боязни.
Максим удивленно прислушался к себе. Страха не было. Почти не было. Так, мелкий осадочек… Что это? Может, весь запас страха израсходовался на первый укол, потому что Максим не знал о втором?
