В санчасти все оказалось так, как ожидал Максим. Бинты, склянки и блестящие штучки на стеклянных этажерках. Белые стулья и тахта, накрытая клеенкой.
Только врача-мужчины не было, а была девушка. В халате и шапочке, как у Светланы Сергеевны в школе. Совсем-совсем молоденькая. Она подняла тоненькие брови и смешно удивилась:
— Ай, Иван Савельич! Вы опять к нам? Что случилось?
— Со мной ничего, Любушка, не случилось, — откликнулся летчик, и от его густого голоса на стеклянных полках что-то звякнуло. — Вот пилота привез пострадавшего. Неудачно зашел на посадку парень…
Он шагнул в сторону и открыл Максима, который стоял за его могучей спиной.
— Ай-яй! — опять воскликнула медсестра. — Это внучек ваш, Иван Савельич?
— Бог с тобой, Любушка. У меня внучка, Наташка. А это просто наш человек. Видишь, форма с крылышками. Так что чини молодца.
— Ясненько, — сказала Люба и встретилась с Максимом глазами. Глаза были веселые. Но Максиму было не до веселья, и он отвел взгляд. Люба подошла, крепко ухватила его под мышки, лихо пронесла над полом и усадила на тахту. Клеенка на тахте была холодная. Максим вздрогнул. Люба торопливо спросила:
— Ты что, маленький? Боишься?
— Нисколечко, — замогильным голосом сказал Максим.
— Ну и замечательно!
Она взялась за платок на колене. Размотала стремительно, а сняла осторожно.
— Ух ты… Красиво… Ну ничего. Это с виду неприятно, а на самом деле не страшно. Ободрал сильно, вот и все.
Максим краешком глаза глянул на колено, мигнул и стал смотреть на окно. Там на травяное поле медленно опускался оранжевый вертолет.
Люба отошла к шкафчику и зазвенела склянками. С каким-то пузырьком и ватой опять направилась к Максиму.
— Не бойся, это не йод, жечь не будет.
Максим только плечом шевельнул. Да хоть бы сто бутылок йода! Это ведь не шприц с неумолимой тонкой иглой.
Жидкость из пузырька шипела и пенилась, как газировка. И холодила. Потом на ногу лег сухой плотный бинт. Боли почти не было. Максим с надеждой посмотрел на Любу: «Может, все?» Но она доставала из-под стекла никелированную коробку. Максим успел заметить, как вертолет за окном отразился в этой коробке оранжевым огоньком. Из коробки появился шприц.
Иван Савельевич сидел у двери. Белая табуретка под ним казалась совсем крошечной. Он сочувственно смотрел на Максима. Потом подмигнул: «Ничего, держись». Люба повернулась к Максиму
«Сейчас скажет: «Снимай штаны», — тоскливо подумал он и вспомнил, что давно еще про такой случай смотрел в каком-то кино. Зрители в зале веселились. Но в том фильме в переделку попал большой парень и от медсестры сумел отбрыкаться. А Максиму что делать? Он маленький…
