— Умно, — почесал затылок Витек.
— А энергия? Чем питать компрессор? Значит, надо и маленькую электростанцию, — развил творческую мысль Фиалетова Том Корецкий. — Следовательно, горючее надо, небольшой такой ГСМ, сушильный цехик…
— Интересно, а сколько килограммов сушеных комаров будет в мешке? — мечтательно произнес Савелий.
Никто не ответил. Тему «сушеных комаров» исчерпали как неосуществимую.
Во время ужина Витек однажды вынул из кармана дохлую мышь, протянул Антонишину и громогласно проговорил в расчете на слабый слух Бенедикта Бенедиктовича:
— Антонио, тебе от меня презент. Изучай!
Шелегеда, сидевший рядом, покосился на презент, лишь усмехнулся:
— А я небрезгливый.
Повар молча встал и с чашкой в руках демонстративно вышел.
Антонишин внимательно со всех сторон оглядел мышь.
— Обыкновенный копытный лемминг, — пробурчал он, — но вот окрас довольно редкий. Спасибо! Сейчас я займусь им.
— Лошадь это, что ли, — копытный? — спросил из дальнего угла Корецкий.
— Самый что ни на есть копытный, — сказал Антонишин. — Гляди сам. — Он через, стол протянул лемминга Корецкому. Тот замахал рукой и убрал тарелку подальше:
— Верю-верю. Не показывай, ради бога.
— Тогда ты посмотри и подтверди, — Антонишин сунул лемминга под нос Савелию.
Савелий разглядел маленькие двойные копытца на мышиной лапке.
— Провалиться мне сквозь землю, если это не копыта, — Савелий перекрестился.
— Ничего вы про лемминга не знаете, — с сожалением сказал Антонишин. — Он один из немногих теплокровных, которые жили еще при мамонтах, саблезубых тиграх и шерстистых носорогах.
Витек с поднятой ложкой у рта уставился на Антонишина.
— Врешь?
— Доказано наукой, — авторитетно заявил Антонишин. — Читай труды.
— Так расскажи, старина, нам, что здесь было при этих саблезубых.
— О, это целая поэма! — неожиданно расцвел Антонишин. — Похлеще любого детектива. Саванна здесь простиралась на многие тысячи километров. Стояли яркие солнечные дни. Небо без единого облачка. Сухой прекрасный климат. Ледовитый океан еще не вскрывался, и сайгаки мчались к нему по степи, чтобы лизнуть студеную изморозь…
В этот вечер Антонишин раскрыл свою походную лабораторию и позволил каждому посмотреть в микроскоп на волос лемминга.
— Я курсовую по нему пишу, — откровенно признался Антонишин.
— Неужели интересно мышей изучать? — Корецкий состроил на лице довольно презрительную гримасу. — Я вот электроникой увлекался — так у этой науки будущее какое. А мыши что?
Антонишин загадочно улыбнулся. Его лицо прямо-таки светилось радостью человека, владеющего каким-то секретом.
