Омельчук поднял их.
— Спасибо! — поблагодарил его Бенедикт.
— Видно, добрый человек попался, — не к месту добавил Витек.
Палатка колыхнулась от дикого рева.
— Ржете? — грустно проговорил Бенедикт Бенедиктович. — Ржите, ржите. Посмотрим в конце путины, кто будет ржать, а кто плакать. Дорого я возьму за эту тетрадочку…
Шелегеда хлопнул ладонью по столу.
— Ладно, хватит! Виктору Варфоломееву — предупреждение: еще раз подобное случится — тут же наверх, в гору. И — до свиданья! Я дважды одно и то же не повторяю. Как понял?
— Слышимость отличная, понял все хорошо, — отрапортовал Витек.
— То-то. А теперь — всем на строительство рамы. Лишняя не помешает.
Однако ни у кого из головы не выходила записная тетрадь в коленкоровом переплете.
Вся его жизнь проходила где-то посередине между физическим и умственным трудом. Владея рабочей профессией столяра-краснодеревщика, Пастухов, однако, толкался постоянно возле людей искусства, ученых. Долгое время работал столяром в институте им. Лесгафта, потом занимался реставрационными работами в музее, немного преподавал труд в школе, а перед Чукоткой специализировался в основном на частных заказах: кому модную стенку под орех, кому дачу оборудовать в стиле русской избы, кому секретер, встроенный бар или камин. Заработок шел солидный, но когда время подошло к пенсии, оказалось, что начислять ее по сути не с чего — выходили гроши. Спасти могла только Чукотка. Но Север в профессии краснодеревщика высокого класса пока не нуждался, требовались просто плотники. Бенедикт Бенедиктович на стройку не пошел и устроился художником-оформителем в краеведческий музей — все легче! На путину Пастухов пошел исключительно с единственной целью — заготовить перед отъездом на «материк» рыбы и икры. Откуда ему было знать, что должность повара в рыболовецких бригадах одна из самых трудных и неблагодарных?
Томительное ожидание кеты охватило все три бригады. Невода лениво процеживали зеленоватую воду. Ячеи опутывали космы бледных водорослей, забивали плавучим мусором. Доставалось пока только поварам — остальные целыми днями слонялись по берегу или забивали «козла». Станы бригад напоминали небольшие базы отдыха. Термин «база отдыха» стал популярным с легкой руки корреспондента местной газеты. Она писала: «Среди живописных вечнозеленых кустов веселыми пятнами выделяются голубые (на самом деле — бурые) палатки, курится дымок костра (на самом деле печи), донося аппетитные запахи рыбацкой ухи… Что это, базы отдыха? Нет, это рыбацкие станы колхозных рыбаков». С тех пор и пошло. Если Витек, скажем, поднимался с берега наверх, он вначале изумленно вскидывал руки и кричал: «Что это, база отдыха? Ах нет, простите, это, оказывается, бригада Шелегеды. Как жаль…»
