».
«Кому нужны сейчас эти сантименты?» — подумал Новиков и, хмурясь, сунул записку в карман. Сказал:
— Письма писать некогда. Передайте — батарея потеряла двенадцать человек и два орудия. Овчинников пропал без вести. О круговой обороне позаботимся. Спасибо за снаряды. Где машина?
— А там, внизу, под высотой, — полуобиженно мигнул заплывшей краснотой глаза Петин. И спросил уже неспокойно и потерянно: — А как же с ответом-то, товарищ капитан? Пропишите. У меня карандашик найдется…
Новиков не смотрел на него.
— Всем — к машине, от огневой ползком, перебегать на открытых местах. Переносить снаряды к орудиям! — негромко скомандовал он, оглядев задвигавшихся солдат. — А вам, Петин, в госпиталь бы надо. Не трите глаз. У вас не соринка. Жаль, санинструктора нашего нет. Перевязку бы вам…
И после этих слов совсем ненужно вспомнил близкие теплые зрачки в темной, втягивающей глубине Лениных глаз, вздрагивающие от смеха ресницы, легкое, прохладное прикосновение пальцев ко лбу. «Не смотрите на губы, там ничего нет, смотрите мне в глаза! Ну?»
Как-то месяц назад в глаз ему попала соринка во время стрельбы, и Лена вытаскивала ее. Она хорошо это сделала, но и тогда раздражала Новикова своей вызывающей нестеснительностью.
— Есть индивидуальный пакет? Дайте-ка. Снимите пилотку, — приказал Новиков Петину.
И, нетерпеливо обождав, пока тот искал, шарил по карманам, а потом вынул замусоленный, в крошках табака пакет, Новиков разорвал его, придвинулся к Петину. Неумело, но быстро стал накладывать бинт, свежо и чисто забелевший на крупном, грубо выдубленном ветром лице Петина. Тот наклонял голову, вспотев, сопя; единственный глаз с опаской мигал в лицо Новикова.
— Да какой же госпиталь, товарищ капитан? — пытаясь улыбнуться, бормотал он. — Так, ерундовина. Проморгается. Зачем это вы? Мне к майору надо… Спасибо, товарищ капитан! Некстати это…
— Смерть и ранение всегда некстати, — сказал Новиков, завязав узел, и легонько оттолкнул Петина. — Теперь двигайте к майору. Да только пригибаться и бегом. — И чуть-чуть усмехнулся. — Для снайперов вы мишень огромная. Ну, бегом марш!
— Счастливо вам…
Петин грузно встал, старательно одернул гимнастерку, перешагнул через бруствер и вдруг, неудобно пригнувшись, придерживая растопыренными пальцами медали на груди, тяжело порысил по высоте к скату, за которым только что скрылись посланные за снарядами солдаты.
— Ползком! — крикнул Новиков. — Гимнастерку жалеете? Ложись!
