Каролина была уверена, что ее краткого отсутствия никто не заметит. Но она ошибалась.
Гилберт, зорко следивший за тем, как она ловко пробирается к двери, встал и торопливо пошел следом.
В коридорах было пустынно — все, кто работал здесь, собрались сейчас в столовой, — и Гилберт без труда проследил, куда направилась Каролина.
Она оставила дверь неплотно прикрытой, и он, воспользовавшись этим, осторожно заглянул в щель. Гилберт увидел, как девушка торопливо прошла к секретеру, порылась в ящиках и вынула клочок бумаги, который даже издалека больше походил на личное письмо, чем на деловой документ.
С нарастающим изумлением он смотрел, как она рвет бумагу на мельчайшие кусочки. На миг его охватило острое разочарование, но он справился с собой и, бесшумно отойдя от двери, вернулся в зал.
Питер и Милеа снова увлеченно беседовали. Король Боалу ловко встрял в их разговор, и принцесса метнула на деда почти сердитый взгляд.
Гилберт мысленно кивнул. Все идет своим чередом. Если он не ошибается, скоро этот маленький рай затрещит по всем швам. Каролина явно нервничает, если уж она начала уничтожать вещественные доказательства.
Ну, да это неважно. Он и так выяснит все, что нужно, и тогда… Прощай, Каролина. Твоя фирма рухнет, словно карточный домик, а Питер О’Рили потеряет работу, если вообще не окажется в тюрьме.
Поглядим тогда, будет ли принцесса взирать на него с такой же пылкой страстью!
Эрвин Поттер наблюдал за вереницей людей, выходивших из оранжереи, расположен ной у восточной стены административного здания.
Как владелец пятнадцати процентов акций «Мира орхидей», он был приглашен на все нынешние мероприятия, но предпочел появиться здесь лишь ненадолго.
Сейчас была четверть четвертого.
Официантки и официанты, нанятые специально для обслуживания гостей, бродили по садам с подносами, на которых стояло шампанское, соки и легкие закуски. Эрвин Поттер подозвал одного из них и взял с подноса бокал ледяного напитка и тарелочку с ломтиками копченого лосося.
Он удобно устроился около фонтана, который бил в самом центре сада. В круглом каменном бассейне плавали рыбки и водяные лилии, а струя воды взлетала в воздух футов на тридцать.
Здесь было намного прохладней.
Эрвин не выносил жары. Он был маленький, очень толстый, с округлым животиком и коротенькими ножками, и лишь содрогался, воображая, какая жара стоит в некоторых оранжереях. Все они были для него на одно лицо. По правде говоря, он не отличил бы орхидею от цикламена.
