— Может, ему позвонить? — предложил я.
Пессимист поскреб подбородок.
— Не знаю, ей-богу. Вдруг ему хочется спрятаться ото всех и побыть одному?
— Может, открытку послать?
— Ну да, беги скорее в «Холлмарк» и купи открыточку «Счастливого крушения самолета!» — фыркнул Пессимист. — Выбирай объемную, с ядерным взрывом: говорят, это самый гламур!
— Отвали. Ты же понял, о чем я. Короткую записку, просто и без затей.
Он кивнул:
— О'кей, это подойдет. Бери инициативу в свои руки и сам сочиняй ободряющий текст.
— Хорошо.
Пессимист покачал головой и глубоко вздохнул:
— Это непросто.
— Я знаю.
Он принялся раскачиваться на стуле.
— Напиши, знаешь как? Типа, жизнь не кончается, цели остались прежними: секс, выпивка, покупка дома и хорошей тачки…
Телефон зазвонил. На дисплее высветился внутренний номер Сикофанта — последнего, с кем бы мне хотелось сейчас общаться.
— Подержи-ка в памяти эту гениальную мысль…
Сикофант, как обычно, брызгал кипятком, из чего я заключил, что он не слышал новости о папаше Клайда. Ну и пошел он к дьяволу; с этого типа станется узнать об авиакатастрофе и через секунду отмахнуться от услышанного. Прищурится — ну, хоть не со мной, слава Богу! — и вновь начнет терзать свой «Блэкберри».
— Мне требуется твоя непосредственная помощь с архивацией. Работы на несколько часов. Нужно закончить до одиннадцати дня.
— Что значит — с архивацией?
— Несколько старых папок и коробок с документами. Разбери все по порядку и отнеси в архив в цокольном этаже. Подробности узнай у Полностью Некомпетентной Секретарши.
Паршивое задание, идиотская нудная работа. Тяжелое впечатление от гибели папахена коллеги расшевелило во мне неравнодушие к собственной судьбе, и я дерзко возразил:
— Разве не для этого в Банке держат секретарей?
— Что-что? Тебе трудно выполнить работу?
— Я только хочу сказать…
— Ну, раз тебе трудно выполнять работу, значит, у нас проблема. Может, нам сходить к начальнику отдела кадров и обсудить с ним ситуацию?
— Нет, если вам нужна помощь, то конечно…
— Вот и отлично. Приходи через пять минут.
Сикофант повесил трубку.
Я откинулся на спинку стула, растирая веки.
— Я убью его, правда, убью. Однажды мы будем стоять на вершине холма, и если он на меня не так посмотрит, то никогда не узнает, откуда прилетел пинок.
— Бывает хуже, — утешил Пессимист. — Ты мог сейчас валяться в обугленном виде возле обгорелого фюзеляжа.
— А-а-а, не говори… Но потом заходит Сикофант, и в душе просыпается желание сорвать кожу с его мерзкой рожи. Клянусь Богом, я понимаю, почему здесь люди сходят с ума.
