Нет нужды говорить о социальных трудностях, возникающих на такой несчастной планете. Туристы ее, естественно, избегают, порядочные женщины тоже. Зато всяческие дебоширы и разгильдяи слетаются как мухи на мед. О том же, чтобы изменить название, и думать нечего. Бюрократ из какого-нибудь там управления по вселенскому картированию даст сто очков вперед нынешнему канцеляристу из госдепартамента. Это, перефразируя слова бессмертного Безенчука, отборный бюрократ, любительский, ставший в течение веков абсолютно не мутагенным.
Врочем, беды заброшенной Врежу-в-Харю ничто по сравнению с некой безумной планетой Планетат (Фредерика Брауна). Там уже против человека восстает сама природа. Земля, видите ли, испугала ходоков с Врежу-в-Харю ночными шайками очаровательных налетчиц, которые охотятся за иностранцами в матримониальных целях. Так это же одно удовольствие попасть в полон к таким амазонкам! На Планетате все обстоит значительно хуже. Это несчастное небесное тело вращается вокруг двойной звезды - солнца и антисолнца. Поэтому в определенных точках орбиты на планету обрушиваются нелинейные оптические эффекты, связанные с замедлением скорости света. Еще Александр Беляев показал, какая это неприятная штука - замедление света. Но Браун внес существенное уточнение, доказав, что это явление почти непереносимо. Действительно, вы бросаете взгляд на часы под потолком - и видите могильный венок. Сослуживцы на ваших глазах превращаются в ярко-синие скелеты или, положим, в ярко-желтых обезьян. И все это в тот момент, когда рушатся стены, срываются крыши и почва трясется крупной дрожью от проносящихся... в литосфере птичьих стай. Но я не случайно выделил слово почти. Есть нечто, перед чем любые неурядицы сущая ерунда. Недаром ведь Мелисента и Сэм соединились все же за Свадебным столом. Впрочем, я уже, кажется, начинаю выбалтывать стратегические секреты фабулы.
Да и как их не выболтать? Ведь до чего все здорово наловчились писать. Все закручено в тугой узел. Никаких параллельных или, положим, тупиковых ветвей. Один неверный намек - и развязка как на ладони. Вот хотя бы рассказ Алена Норса "Эликсир Коффина". Что я могу сказать о нем, не раскрывая, как в том анекдоте, инкогнито дворника? Ну, подумаешь, три медика изобрели сыворотку от насморка! Стоит ли из-за этого писать рассказ? Даже если сыворотка навек избавила человечество от простуды! Но, если рассказ написан, да еще переведен с английского на русский и включен в сборник, значит, есть в нем еще что-то, кроме текущих носов и слезящихся глаз? Есть-то оно есть... Да как об этом сказать, чтобы... Одним словом, нелегкая это задача - сказать о произведении нечто, не сказав, в сущности, ничего. И тем не менее ее приходится каждый раз решать заново. Роберт Шекли вот высадил на необитаемую планету двух зверски голодных космонавтов ("Где не ступала нога человека"). Они съели, аккуратно разрезав пополам, последнюю редиску и отправились на поиски чего-нибудь съедобного. Любой писатель-реалист ясно и конкретно описал бы такой вполне возможный в недалеком будущем случай. Завязка вроде бы строго детерминирует развязку: а) космонавты нашли еду и, поковыряв во рту зубочисткой, возобновили прерванный полет; б) космонавты не нашли еды и умерли в страшных мучениях. Третьего как будто не дано. Но не таковы писатели-фантасты. Они всегда найдут третье, а если захотят, то и четвертое, и пятое. Раскрыть секрет Шекли можно, лишь прочитав его рассказ, но вот этого-то автор антипредисловия вам и не рекомендует.
