Именно они дали мне возможность выкарабкаться из пропасти, а которую я упал. Хватаясь за спасительное тепло, посылаемое навстречу мне этим путеводным маяком, я выкарабкивался буквально атом за атомом из энтропии бытия…
Не представляю, сколько времени эти мыслеобразы владели мной, но все когда-нибудь кончается, и я снова смог мыслить адекватно, привычными мне категориями.
Однако был в этом и минус — вместе с этим ко мне вернулись телесные ощущения во всей своей красоте: боль в измученных и разорванных мышцах, стянутая на лице и руках огромным ожогом кожа, саднящие легкие, не желающие принимать в себя ни глотка кислорода… каждый вдох приходилось буквально силой проталкивать в грудь. Сердце натужно бухало, посылая в мозг краткие импульсы острой боли.
Тело ощущалось по частям: это руки, и они болят, а это тело, и оно тоже болит — но уже по-другому. Еще есть ноги — с ними та же история…
Все, что я понял — это то, что я лежу на чем-то мягком.
Попытка проанализировать свое состояние с помощью энергетики с треском провалилась: моя Аура представляла собой жалкое зрелище: с изорванными краями, покрытая глубокими язвами и сквозными прорехами, она колыхалась на мне, будто саван на мертвеце. М-да, пока в моей энергетике творится такой бардак, стоит забыть не то что о магии, но даже об усилении регенерации или сканировании! Надеюсь, на мою связь Хозяин-Миньон это не повлияло?
Попытка открыть глаза привела к новой вспышке боли, закрутившей хоровод разноцветных пятен под сомкнутыми веками — от глаз волна боли распространилась на все лицо, затем переползла на шею, а оттуда завладела всем телом. Сердце учащенно забилось, и я явно ощутил, как оно упирается во что-то жесткое. Вот черт, глаз не открыть, энергетикой не воспользоваться…
Неожиданно, сквозь звон в ушах я услышал, как скрипнула дверь. Я насторожился — лишенный шестого чувства, зрения, и в значительной мере — слуха, практически парализованный, я был абсолютно беззащитен.
В комнату ко мне зашли несколько человек, и я ощутил, как по моей истерзанной энергетике бесцеремонно зашарили щупы чей-то мощной Ауры. Говорить я был пока не в состоянии, и протестующе замычал сквозь слепленные ожогом губы.
В ответ раздался незнакомый мне голос: уверенный в себе, слегка презрительный и полный власти:
— Это и есть ваш герой? Жалкое зрелище — не уверен, что он дотянет до завтра.
В ответчике я с удивлением опознал Майора:
— Он выживет, обязательно выживет! Весь лагерь болеет за его выздоровление!
