— Не вытерпит. В доме ремонт идет. Он же это видит. Мало ли что может случиться? Надумает Комаров уборную рушить — и пропали денежки. Он это понимает. Мираж золотой ему покоя не дает. Придет, не волнуйся.
Прошло пять дней, а он не появился. Теперь и Шухова стали одолевать сомнения. Все ли сделано правильно? Кожохин, встречаясь с ним, обменивался пустопорожними фразами. Оба, словно сговорившись, молчали о главном, которое волновало все больше. Первым не выдержал Кожохин:
— Арестуем его. Расколется на допросе — и вся недолга. Фото покажем. Убедим, одним словом.
— Улик нет, — вздохнул Шухов. — Отопрется.
— Билет в Сочи, — напомнил Кожохин.
— Это не то, — отмахнулся Шухов.
— Алиби разрушим.
— Чушь. Без его признания ничего не докажешь. Не подкопаешься.
— Неужто так прочно?
— А ты как думаешь?
— Сделаем еще попытку? Вдруг что-нибудь прояснится.
— Испортим только все. Надо ждать.
— Штучка, — сказал Кожохин. — В жизни бы никогда не подумал, что может такое дело достаться.
— В жизни еще и не такое бывает. Я, между прочим, все время думаю: не допустили ли мы где ошибки?
— Ну?
— Вроде все чисто.
— Значит, он суда ждет. Чтобы наверняка.
— А я думаю, что он просто трус. Жадная, трусливая дрянь. Он и деньги сразу не унес, потому что струсил в последний момент.
— Нож тем не менее не бросил.
— С ножом проще. Он, когда обратно уходил, мог нож в землю воткнуть.
И еще ночь миновала, не принеся никаких новостей. И еще несколько дней прошло в томительном ожидании.
Убийца появился на десятые сутки, перед рассветом. Он медленно прошел по спящей Тополевской улице, прошел не оглядываясь, не торопясь. Постоял у назаровского дома, опершись рукой о штакетник, как будто к чему-то прислушиваясь. Потом оторвался от изгороди, двинулся дальше по улице. Тявкнула собака в соседнем дворе. Он ускорил шаг. Серая тень надолго скрылась в овраге. Кожохин уже стал думать, что убийца больше сегодня не появится. Но темная фигура вынырнула вновь. На этот раз человек шел быстро. У дома он уже не остановился, растворился в темноте. Кто-то из сидевших в засаде вздохнул. Послышался шепот: «Неужели не придет?» Кожохин тихо шикнул: «Молчи».
Минут через пять человек вернулся. Скрипнула решетчатая калитка, он скользнул во двор, решительным шагом направился к уборной, снял с крыши коробку…
Два ярких луча вонзились ему в лицо. Клацнул затвор фотоаппарата. Строгий голос сказал из темноты:
— Стоять на месте!
Но человек не захотел стоять. Он ойкнул, выронил коробку, рванулся в сторону… И забился в сильных руках.
