Были в этой жизни и худшие дела, чем визит к отцу.
За дворцовым парком Ренардо лежал лабиринт обсаженных акациями аллей, по которым я и двинулся в путь. В этот утренний час здесь было немного народа, хотя можно было видеть женщин, работающих в домишках, разбросанных по обе стороны дороги. С берега канала слышались звуки шарманки. Играли знакомую с детства мелодию «Светлое будущее».
Я вышел на широкую дорогу. За ней находилась улица с ювелирными мастерскими. В дальнем конце улицы за высокими черепичными стенами стоял дом моего отца.
Наш старый слуга Беполо впустил меня и закрыл скрипящие ворота. Голуби, взмахнув крыльями, вылетели на улицу. Я погрузился в атмосферу знакомых запахов. Я прошел через боковой дворик, тенистый и прохладный, и увидел, что он совсем зарос, лавровые кусты давно не подстригались. А когда-то они были очень аккуратно ухожены. Конюшня опустела. Не слышно лая гончих псов, как в былые времена. Карету тоже давно продали. Те несколько окон, которые не были забраны ставнями, выглядели угрюмо.
На другой стороне двора была открыта зеленая дверь. Я вошел через нее в дом и очутился в полной тишине. Я заглянул в так называемую Садовую комнату. Пробивающийся через жалюзи свет падал на остатки мебельных гарнитуров, небрежно сдвинутых в одну груду.
Отец должен был быть в этот час в своем кабинете. Я немного помедлил у двери, вслушиваясь в происходящее внутри. Затем дотронулся пальцем до амулета, постучал с неким волнением и вошел в комнату.
Попав из залитого солнцем внешнего мира в темное помещение, я не сразу заметил склоненную над рукописью фигуру в дальнем углу кабинета. Фигура медленно повернулась, явно занятая своими мыслями. Постепенно мои глаза адаптировались, и я узнал отца. Я пересек захламленную старой мебелью комнату и поздоровался с ним за руку.
— Очень долго ты не приходил ко мне, мой мальчик. Здесь так мрачно и тоскливо! Ты знаешь, что меня замучили колики?
— Я получил твое письмо, отец, и как только появилась возможность, я пришел. Катарина навещала тебя? Тебе сейчас лучше?
— Если не колики, то камни. Если не камни, то тогда селезенка или приступы малярии. Мне никогда не становится лучше. Твоя сестра лишь изредка появляется здесь. У меня нечего есть. Я неподвластен только чуме, которая, как я слышал, набирает уже силу. Почему не убираются турки? Малайсии и так хватает горя.
— Зачем эти жалобы? Чума всегда рядом — это часть нашей Жизни, равно как мрак является частью твоей жизни. Кайлус говорил мне, что уже есть сообщения об отходе турок. Позволь мне открыть ставни. Как ты можешь читать при таком сумеречном свете?
