— Ты ведешь себя совершенно как мальчик, — сказала Джазмин. Ее лицо было еле различимо в клубах дыма от анаши. — Сейчас ты еще можешь себе позволить так себя вести и не быть посмешищем. Но через два года на тебя будут смотреть, как на клоуна.
— Люди бывают романтиками только в молодости, — ответил я. — Потом они остепеняются, находят работу, прощаются со своими принципами, становятся, короче, такими как все. Я не понимаю, почему не перенести идеалы молодости в зрелую жизнь. Не понимаю, почему я должен меняться, если я в них все еще верю. Я приехал в самую заскорузлую страну. Даже Россия изменилась, а здесь все то же. Ты что думаешь, я завтра возьму в руки портфель и пойду наниматься в офис? Я устрою здесь революцию, если нужно, поверь мне!
— А ты что сделал за свою жизнь? — произнес Малик. — Ты выгнал себя из университета. Ты не умеешь работать. Почему я не вижу рядом с тобой женщины? Ты сидишь один и рассуждаешь о падении этого мира. Для начала удостоверься, что чужие тебе люди не расхлебывают кашу, которую ты заварил, а потом устраивай революцию. Я со своей женой уже семь лет, и с каждым годом у меня все меньше времени думать о революции.
— Это называется… — добавила Джазмин, и лицо ее вдруг исказилось страхом. — Любимый, я забыла слово, — лихорадочно обратилась она за помощью к мужу.
— Эгоцентризм, милая, — нежно сказал Малик. — По-моему, ты все-таки слишком много куришь, дорогая.
— Да, ты эгоцентрик, — вновь встала на привычную колею Джазмин.
Я поднялся.
— Обещаю продолжить этот разговор вечером, когда вернусь, друзья мои, — весело утешил я их. Я и правда был рад им, и мне вполне нравилась наша беседа. — Но сейчас у меня важная встреча.
Я возбужденно помахал им и вышел за дверь. Я ехал в Манхэттен. Мне надо было встретиться с подругой моей сестры. Все, что я знал от сестры об этой девушке, — это что она красивая и что, как и я, недавно переехала жить в Нью-Йорк.
* * *
Я узнал ее сразу. По телефону она звучала шикарно. И в баре была самая шикарная девушка, так что я сразу понял, что это она. Я смело подошел.
— Полина, — кивнула она коротко стриженной головой.
Мы устроились за столиками на улице.
— Хочу тебя предупредить, что у меня нет денег, — бухнул я с ходу. — В Англии я тусовался с чуваками, у которых не было ни пенни.
— Хочу тебя сразу предупредить, что они у меня есть, — небрежно перебила она. С ноткой пренебрежения.
Она взяла нам по Лонг Айленд Айс Ти.
Английская фишка, что в кармане пусто, не прошла, оставалось удивить ее своей алкогольной выносливостью.
