'Если кто-то исподтишка убьет свободного человека и бросит его в реку или в такое место, откуда не сможет вернуть труп, что баварцы называют murdrida' (Lex Baiuvaiorum, VI–VIII вв.).
Si quis homo hominem occiderit, quod Alamanni mortuado dicunt.
'Если человек убьет человека, что алеманны называют mortuado' (Lex Alamannorum, VII в.).
Обозначение theodiscus 'народный' (от древневерхненемецкого deota, theoda) в латинских текстах применительно к германским племенам начинает регулярно употребляться с IX в., а в текстах на собственно немецком языке это обозначение языка в виде diutisk (будущее deutsch 'немецкий') появляется у выдающегося ученого, просветителя и переводчика Ноткера около 1000 г. Немецкие земли впервые обозначаются этим словом около 1100 г. в «Песне о епископе Анно»; следует отметить, что выражение diutische lant, которое там встречается, – это именно множественное число, а не единственное, 'земли', а не 'земля'. Такое множественное число и продолжает употребляться на протяжении Средних веков, пока речь идет о самостоятельных небольших государствах, а не о единой Германии (в современном немецком – Deutschland).
Постепенно в каждом из таких государств вырабатывается свой стандарт – немецкий язык пражской канцелярии, немецкий язык венской канцелярии, немецкий язык саксонской (мейсенской) канцелярии. Однако с началом Реформации необходимость в унификации встала особенно остро. Мартин Лютер (1483–1546), взявшийся за перевод Библии на немецкий язык, сразу осознал, что для того, чтобы быть понятым, он должен пользоваться как можно более простым немецким языком, не подверженным латинскому влиянию. Вот как пишет он об этом в своем «Послании о переводе» (1530):
Не надо, как делают эти ослы [сторонники Папы Римского – А. П.], спрашивать у латинских букв, как следует говорить по-немецки. Об этом надо спрашивать у матери в доме, у детей на улице, у простого человека на рынке, смотреть им в рот, как они говорят, и так и переводить. Тогда они поймут и заметят, что с ними говорят по-немецки.
Однако проблема, с которой он столкнулся, заключалась в том, что ему предстояло выбрать, на каком из вариантов немецкого языка писать, ведь единого стандарта не существовало. В одной из своих «Застольных речей» он говорит:
В Германии есть множество диалектов, то есть говоров, так что люди в 25 милях друг от друга не могут понять друг друга. Австрийцы и баварцы не понимают тюрингцев и саксонцев, а особенно нидерландцев. Ja, jutha, ju, ke, ha – все это способы выражать согласие, их множество, и все разные. Арнольд и Эренхольд, Арнольф и Эренхульф, Ульрих и Хульденрайх, Лудольф и Лойтхульф…
