он почувствовал себя необыкновенно маленьким перед теми странностями, что разматывались вокруг него, когда пациентка все дальше и дальше раскрывала перед ним тайны своей психики.
— А мужские судьбы вы тоже чувствуете в себе? —
осмелился он спросить,
больше для того, чтобы немного собраться с мыслями.
Мужчины!
Ей вдруг захотелось встать, подойти к письменному столу, много раз плюнуть Дрейфу в лицо, открыть дверь и неторопливо выйти из кабинета,
но раз уж она сюда пришла
(и ради своего брата Сирила),
она продолжала лежать на диване и наконец ответила ему очень коротко,
но крайне язвительно:
— Нет, только женщины.
Между ними на мгновение повисла тишина, казавшаяся более долгой и глухой, чем была на самом деле,
стареющий женский психоаналитик, чье время рано или поздно кончится,
и молодая женщина, в которой долгое время кипят судьбы и древние, непрожитые женские жизни
(она, сама о том не ведая, в будущем откроет новую страну и ее язык).
Движимый рвением первооткрывателя, Дрейф хотел проникнуть во все закоулки этого любопытного случая и поэтому тут же спросил:
— А как далеко вы в действительности можете заглянуть в прошлое?
В голове у женщины немедленно стало пусто.
Время, подумала она.
Будто и слово и явление сами по себе были ей совершенно незнакомы.
И ее заполнил похожий на сон покой,
ибо время — что это значит,
и какое именно время?
Внутреннее?
Или то, что отмеряет ход мира календарями и солнечными часами?
Или то, которое словно движется по кругу,
когда ты раз в месяц кровоточишь,
так что все постоянно становится по-другому, хотя и повторяется до бесконечности?
Или то время, которое заставляет цветы распускаться весной, а снег падать зимой, а самих людей рождаться и умирать?
Она долго думала,
в самом деле пытаясь понять, какое время имеется в виду,
но в конце концов просто закрыла глаза, изо всех сил стараясь вспомнить:
— Да, если подумать…
Дрейф сидел за письменным столом в напряженном ожидании,
слегка подавшись вперед,
склонив голову набок,
чтобы не упустить ни малейшего слога или изменения в интонации.
— Если подумать,
внутри себя самой я словно бреду по туннелю, в котором темно и не существует никакого времени,
если я, наперекор собственному страху, медленно спускаюсь на ощупь, не позволяя себе обернуться, и даже бросаю вызов бесконечной темноте и молчанию, то я наконец вижу, что дело происходит в…
…Раю!
В тот самый момент, когда она произнесла это слово, она открыла глаза.
Они, казалось, обрели более светлый блеск, и несмотря на то, что взгляд их был прикован к дверной ручке, ясно было, что на самом деле он направлен на скрытое, внутреннее развитие событий, которому она теперь и следовала, сконцентрировавшись изо всех сил.
