- Спокойной ночи, морячок!
У шлагбаума, в том месте, где шоссейную дорогу пересекает железнодорожное полотно, стоит, отфыркиваясь и изрыгая пламя, черный лоснящийся паровоз. На него по лесенке взбирается с фонарем в руке такой же черный человек, и паровоз трогается. Когда он отъезжает, я вижу Леньку Балюка. Он стоит на шоссе, ждет. Меня это нисколько не удивляет. По правде говоря, на его месте я поступил бы точно так же.
- Поговорим, что ли?- спрашивает Ленька.
- Можно.
Он подходит вплотную, и я невольно отшатываюсь, чтобы отразить удар. Руки сами собой сжимаются в кулаки. Но Ленька хрипло смеется.
- Не бойся, дядя шутит,- говорит он.- Отложим до следующего раза. Ты курящий?
- А что?
- Спички потерял,- он хлопает по карманам.
Потом, помедлив, вынимает пачку двухрублевых папирос "Труд" и предлагает: - Потрудимся?
- Не возражаю.
Мы закуриваем и идем рядом. Я все еще поглядываю на Леньку с опаской. Жду подвоха. Что он задумал? Почему молчит?
Наконец Ленька сбивает мизинцем пепел с папиросы и говорит:
- Твое счастье, что ты матрос. Я думал - ты пижон... Они за Тоней стаями бегают, как шакалы.
- В самом деле?
- А ты что думал? Ей это нравится, она перед ними хвостом крутит,- он скрипнул зубами.- Подлец буду, если вру.
- Не может быть...- говорю я в замешательстве.
- Так ты в нее тоже втюрился? - Ленька хохочет. Он явно гордится Тоней. Спрашивает: - Правда, мировая девка?
С этим я соглашаюсь.
- Тебя как звать?- спрашивает Ленька.- Пономарев, говоришь? Ну, Пономарь, твое дело - труба. Ходить тебе в дураках, только не обижайся. Знаю, если говорю. Пропащие мы с тобою люди.
Последние слова он произносит с какой-то горькой радостью, почти исступленно. Ведь мы с ним товарищи по несчастью, а ему надо облегчить душу. Он долго рассказывает мне о Тоне, с которой учился в школе. Он не может скрыть своего восхищения и говорит, что она - "свой парень". Я понимаю, что для него это высшая похвала.
Расстаемся мы почти друзьями.
И еще одна встреча с Ленькой. На этот раз уже днем, на станции Освода.
Воскресенье. Припекает. По набережной гуляет уймища народу. Тут и взрослые и дети. Светлый простор заречья открывается взору: песчаные отмели и стрелки Труханова острова, изменчивый блеск Венецианского залива и дальше, на горизонте,- синева Броварских лесов. Тоня стоит между мной и Валентиной (снова приперлась эта кукла!) и с завистью смотрит на пляж. Сегодня много купальщиков.
- Зайдем за Ленькой,- говорит Тоня.- Он нас перевезет на ту сторону.
