На столе стояла полная ваза ягодного варенья, в тарелках лежали свежие пирожки с солеными грибами.
— Полагалось бы поставить бутылку, но подожду до большого праздника, — принимая от жены чашку чая, начал Прохор Васильевич.
— А вон Иван не больно ждет праздников, — заметила Валентина.
— Он, видишь, большой у нас — сам законы устанавливает…
Иван отставил стакан, нахмурился.
— Ты зачем позвал — для проработки?
— Проработка — не то слово, сынок, — медленно поднял на него отец суровые глаза. — Судить тебя будем! Нашу рабочую фамилию ты очернил. Перед всем обществом очернил. Какими глазами мы теперь посмотрим в очи посельчанам? Об этом ты подумал?
С минуту в комнате стояла тишина, слышно было только, как тикали часы да за окном гудели промерзшие провода.
— Говори же, как ты посмел от дела уволиться? — негромко, но очень внятно спросил Прохор Васильевич, и в голосе его послышалась обида и гнев.
— Отвечай, брат, — потребовал и Николай.
— Один, что ли, я выпил? — виновато пожал плечами Иван. — Шоферская работа такая…
— Нет, ты не скрывайся за других, за «шоферские условия», — оборвала его сестра. — Ты должен бы сам других останавливать.
— Вот именно, — подхватил отец. — А у него, видите ли, нервы зашалили, не может без выпивки…
— Да что вы на меня напустились? — выкрикнул Иван. — Разве я мало дал леса? Разве им не досталось? — выкинул он вперед крупные в мозолях руки. — За что же мне орден прикололи?
— И за орден не спрячешься! — отрезал Прохор Васильевич. — Я ведь тебя, сынок, насквозь вижу. После награждения тебя захвалили и избаловали. Собрание — непременно в президиум, конференция в районе и области — в делегаты, в президиум, праздник — твой портрет на виду… Как же, единственный трудовой орденоносец во всем поселке! И ты подумал, что тебе все можно. А между прочим, орден, как я понимаю, для того тебе и даден, чтобы вперед проворнее шел. А ты пятишься назад.
Он поднялся, обошел вокруг стола и остановился напротив Ивана, красного, как только что попарившегося.
— Слушай мой сказ: если не можешь вперед идти, расстаться с зазнайством, то сходи в контору и заяви: возьмите, мол, мою машину, не способен я больше работать на ней. Не достоин!
— Да ты что, батя? — вперился в него Иван. — Отпевать решил? Ну, шалишь!
— Тихо! — остановил его Николай. — Ты нам прямо скажи: признаешь вину?
— Опять про выпивку? — попытался уточнить Иван.
— Нет, про последствия.
Иван развел руками.
— А к чему такие громкие слова? Разве бы я не выехал в лес, если бы не Егоров…
