– Вы сошли с ума?
– Ай-ай-ай. Так не годится. Я же только что объяснил, что нельзя высказывать вслух все те мысли, что приходят вам в голову.
– Даже я на такое не сподобилась бы.
– Вы – умная женщина, мисс Уитерсби. Уверен, что вы можете придумать и куда более остроумный ответ.
– Что же, я и теперь должна быть умной? Вы требуете от меня слишком многого.
Адмирал и отец наблюдали за нами с нескрываемой тревогой и беспокойством.
– Чтобы выжить в столовых и бальных залах Оуэрвича, вы должны до предела отточить свои умственные способности, смекалку и острословие. Иначе для городских сплетниц вы превратитесь в девочку для битья.
– Очень может быть. Но какое мне дело до того, что вы решили разгуливать с диванной подушкой на голове?
– Я пренебрегаю всеми ожиданиями высшего света, мисс Уитерсби, и потому мое поведение становится нетерпимым. Вы не можете открыто заявить мне об этом, но при этом должны немедленно поставить меня на место, иначе весь сезон будете страдать от моей дерзости и нахальства.
– На мой взгляд, ваша собственная глупость в этом случае станет вам достаточным наказанием. – А потом на меня словно снизошло озарение, и я вспомнила слова миссис Биквит, сказанные ею при первой нашей встрече. – Полагаю, что до сих пор не встречала никого, кто был бы настолько уверен в своем полном праве нарушать общепринятые нормы поведения, мистер Тримбл.
Адмирал фыркнул.
Мистер Тримбл захлопал в ладоши:
– Очень хорошо, мисс Уитерсби! Оказывается, вы не безнадежны.
Когда я впервые услыхала эти слова, то сочла их комплиментом, но теперь сообразила, что это было оскорбление. Пожалуй, я и впрямь презираю миссис Биквит.
– С вами все в порядке, мисс Уитерсби?
– Что?
– Вы чем-то расстроены?
– Нет. Полагаю, что могу смело утверждать – этот урок я усвоила накрепко. И постараюсь не забыть его.
На следующее утро, когда я сошла вниз и осторожно заглянула в малую гостиную, моему изумлению не было предела. Все стопки бумаг бесследно исчезли. Как и разбросанные повсюду рукописи и гранки. И даже на моем столе не было ни одного листочка!
Завидев меня, мистер Тримбл поднял голову и встал:
– Я могу вам чем-либо помочь?
– Что… что…
– Что?
– Что случилось? – И откуда у нас взялся ковер цвета бордо? И вон тот голубой стул в углу? – Я кивнула на него. – Он – новый?
– Нет, я всего лишь освободил его. Хотя выглядит он недурно. Работы Роберта Адама[46], если не ошибаюсь. – Подойдя к буфету, он открыл дверцу. – А еще я нашел вот это. – Он протянул мне жестянку с сухим печеньем. – И вот это. – Он показал мне лакированную коробочку, в которой я узнала шкатулку матери.
