– Если ты уверена, что твой избранник – Себастьян, честно объяснись с остальными. Несправедливо заставлять их терзаться.
– Еще рано, мама. Это не жестокость, просто мне нужно больше времени, – оправдывалась Отем. – Кроме того, меня раздражает самодовольство Себастьяна. Ему нужно преподать хороший урок, прежде чем я вынесу окончательный приговор.
Только в конце февраля жители округи узнали, что тридцатого января в Париже был подписан договор между обеими фрондами, в результате которого Гастон Орлеанский стал их единственным предводителем. Дядя юного короля, поддерживаемый епископом Гонди и парламентом, потребовал отправить кардинала Мазарини в ссылку. Мазарини сопротивлялся, пока жизнь его не оказалась в опасности. Только после этого он неохотно внял мольбам королевы Анны и Людовика, оставив Париж шестого февраля 1651 года.
Тогда Гастон Орлеанский объявил, что короля похитили. В ночь на десятое февраля архиепископ приказал окружить королевский дворец. Королеве Анне пришлось показать короля – сначала спящего, а потом и разбудить его, чтобы тот мог видеть происходящее. На всю жизнь он невзлюбил беспорядки, столицу и парижан, столпившихся возле кровати и трогавших его грязными, провонявшими чесноком пальцами.
Менее чем через неделю король отпустил на свободу принцев крови, находившихся последние несколько месяцев под арестом. Еще неделю спустя французский парламент принял декрет, гласивший, что ни один иностранец не имеет права занимать должность королевского министра. Тогда кардинал Мазарини, опасаясь за свою жизнь, сбежал из Буйона в Колонь. Правда, все это время он переписывался с королевой Анной, которая и сама жила практически на положении узницы в Париже. Затем парламент начал судебный процесс против кардинала, обвинив его в государственной измене.
Девятого апреля отпраздновали Пасху. В Шер пришла весна, и Отем поняла, что настала пора принять решение. Она так и не подарила ни Ги, ни Этьену ни одного поцелуя, несмотря на все их попытки и просьбы. Отем вдруг поняла, что боится: а вдруг их поцелуи окажутся точно такими же волнующими, как поцелуй Себастьяна? Похоже, она не хочет узнать, так ли это.
– Не пойму, что делать, – как-то пожаловалась она во время прогулки по саду с Ги д’Оре.
– Вы о чем? – удивился граф.
– Поцелуйте меня, – неожиданно велела Отем.
Дальнейших поощрений графу не потребовалось. Сжав Отем в объятиях, он поцеловал ее, неспешно и нежно.
Отем это явно понравилось, но, к сожалению, совсем не взволновало. Поспешно отстранившись, она глубоко вздохнула и раздосадованно прикусила губу.
