Вернувшись в Шермон, он поведал д’Альберу о своем успехе и упомянул о принце Орлеанском.
– По-моему, он принял меня за безмозглого провинциального олуха, – закончил он со смешком.
– Возможно, – согласился гость. – Он невероятно самоуверен и преисполнен гордыни. Что вам ответила королева?
– Что все поняла и будет ждать следующего известия от кардинала. Она сейчас в трудном положении, не так ли?
– Верно, но вынесет все, чтобы увидеть корону на голове своего сына. Кстати, я уеду до восхода солнца, месье. Не знаю, встретимся ли снова.
– Понимаю, – кивнул Себастьян. – Сам я возвращаюсь в Бель-Флер, чтобы умиротворить свою нареченную, которая наверняка захочет знать, почему посадка новых лоз важнее, чем она. Придется привезти ей дорогой подарок, иначе скандала не миновать.
К его изумлению, оказалось, что Отем не так уж расстроена его отсутствием, но Себастьян все же протянул ей небольшую коробочку, в которой лежали рубиновые серьги, оправленные в золото.
– Это для тебя, дорогая. Поверь, я не думаю, что лозы важнее тебя, но они – наше богатство. Я должен оставить наследнику поместье в надлежащем состоянии, – прошептал он, целуя ее в губы.
– Согласна, – кивнула она.
– Правда? – изумился маркиз. Неужели это она недавно жаловалась на его чрезмерную любовь к земле?
– Да. Мама мне все объяснила. Я поняла. Женщине легче просто принять на веру существующий порядок вещей, чем допытываться, почему все так, а не иначе, – улыбнулась Отем.
Себастьян ответил улыбкой, вдруг поняв, как ему ненавистно лгать ей. Но она еще так молода и ничего не знает о политических интригах, сотрясавших Францию последние восемь лет. Здесь, вдали от родины, Отем чувствовала себя в безопасности. Пусть и дальше ничего не меняется.
Он постарался подавить чувство собственной вины. Вряд ли кардинал побеспокоит его еще раз. Отем необязательно знать о заговорах и махинациях, в которых участвовал ее будущий муж.
По мере приближения знаменательного дня Франция все больше напоминала кипящий котел. В марте парламент начал заочный суд над кардиналом. Мазарини велел своему помощнику, месье Кольберу, приготовить опись кардинальских богатств, которые использовали для вербовки надежных солдат. Он знал, что как только Людовик взойдет на трон, его призовут обратно. Испанский король публично предложил кардиналу место в своем правительстве. Джулио Мазарини отказался, заявив, что до самой смерти останется слугой Франции в своих помыслах и деяниях. Он был готов выжидать, поскольку лучше других понимал слабости своих противников. Принцы крови и парижские аристократы преследовали разные цели, хотя одинаково страшились минуты, когда король примет всю полноту власти. Время работало не на них, а на кардинала. В Париже королева, следуя его инструкциям, сумела посеять рознь между жадными до власти врагами кардинала. Кроме того, Людовик тоже преуспел в искусстве обмана, чего не могли предвидеть его доброхоты, считавшие короля ребенком. Но скоро они поймут, что ум и способность успешно пользоваться властью не зависят от возраста.
