— А при чем здесь отец?!
— А ты не понимаешь?
— Нет! Даже если ее мать бывшая крепостная, то отец из старинного дворянского рода…
— От которого отказалось общество, семья. — Перебил Андрей Александра. — Которого сослали в деревню, лишили наследства, который ничего не может дать своей дочери в приданное.!
— Причем здесь приданное! Мне оно не нужно! Это совсем не важно! Неужели это важно для тебя, Андрей?
— Причем здесь я! Я очень хорошо отношусь к Горчакову и его семье. Но твой отец. Ты, правда, думаешь, что для него это будет неважно? Что это будет неважно для твоей матери, для твоих родственников, для императора. Она тебе не пара, Александр!
— Но я люблю ее! Ведь Горчаков женился на крепостной, и он счастлив. Я видел это!
— Да. Но ты — не Горчаков. Не обманывай себя, Александр. Ты, как твой отец. Ты не сможешь жить в деревне, вдали от петербургского света. Тебе нужны — восхищение, поклонение, блеск. Твоя любовь растает, как снег, по приходу весны. Оставь ее. Ты принесешь ей лишь боль и несчастье. У вашей любви нет будущего.
Андрей говорил так убежденно и уверенно, что Александр ненавидел его в эту минуту. Может быть за то, что в глубине души знал, что это правда. Но его любовь была сильнее доводов рассудка. Он любил и не мог отступить.
— Никогда! Ты меня слышишь?! Я женюсь на Лизе и буду счастлив! — Упрямо воскликнул Александр.
— А она, она будет?
Андрей больше ничего не сказал. Он лишь печально посмотрел на друга и молча вышел. А Александр так и продолжал стоять на том же месте, глупо уставившись на закрытую дверь.
После холодной погоды и проливных дождей, наконец, снова наступило лето. В Петербурге было ясно и светло, что само по себе было редкостью. Не часто погода радовала петербургских жителей. Николай принял этот дар, как знак свыше, что всем его планам суждено осуществиться. Он уже несколько дней караулил Анну у особняка Романовых. Сначала пытался встретить ее на балах. Но так как ее отец и брат были в отъезде, Анна балы не посещала. Тогда и решил Николай подкараулить девушку, проследить за ней и, использовав, какой-нибудь подходящий случай, встретиться с ней, словно случайно. Главное, решил для себя Репнин, чтобы она не догадалась, что он искал с ней встречи. Николай сидел в карете и поглядывал в окно на главные ворота петербургской резиденции его высочества. Он так сидел уже несколько часов. Любой другой на его месте уже давно оставил бы эту затею и занялся бы другой более доступной дамой. Но только не Николай. Он затаился и ждал, словно охотник, выслеживающий свою дичь. Николай был терпелив, очень терпелив. И вот к полудню его терпение было удовлетворено. Из ворот выехала карета с гербами его высочества, на запятках кареты стояли лакеи в расшитых золотом ливреях. Николай быстро подобрался и, высунувшись из кареты, крикнул кучеру:
