— Это что? — Стефан придвинулся поближе.
— Пропуск в камеру хранения на Курском вокзале. У тебя феноменальная память, как я слыхал. Запоминай на всякий случай. Я все эти недели перевозил кейс в разные ячейки московских вокзалов. Если мне удастся сегодня выскочить, остаться на свободе, я сам возьму досье и сделаю то, что пообещал Лёвке. Но при другом раскладе придётся действовать тебе. Ты скажешь, что потерял жетон, что у тебя его украли, что сгорел при пожаре… Всё, что угодно. Но номер ты должен твёрдо помнить. И никому, ни при каких обстоятельствах его не называть. Обратишься на вокзал лишь в том случае, если точно узнаешь, что я мёртв или посажен. И в курс дела ставь только очень надёжного человека. Например, свою мать, когда она вернётся…
— Мать? — удивился Стефан. — Она разве в теме? Похоже, они с Лёвой давно уже не виделись…
— Даже если не в теме, ты объясни. А вдруг знает? Это тоже реально. Вряд ли она откажется выполнить последнюю волю мужа, покарать его убийц. Насколько я знаю, Сибилла-Мария врагов не прощает.
— Это действительно так опасно? — Стефан, нахмурив брови, смотрел на жетон и будто фотографировал его взглядом. — Вы можете погибнуть?
— Не только я, но и ты, сынок, — мягко, проникновенно сказал Тураев, и Стефан вздрогнул. — Ты должен быть готов… Или откажись сразу. Операцию закончу я один, и кейс из камеры заберу. Не бойся, я не стану тебя осуждать, если ты повернёшь назад сейчас. Но после того как мы расстанемся, ты потеряешь право на слабость и страх. Думай, пока есть время, но его очень мало. Нам нужно уходить отсюда, пока нас не взяли и тем самым не вывели из игры. Итак? — Тураев пристально смотрел на Стефана. — Я раскрыт — без сомнения! Остаётся уповать на удачу. Я постараюсь оторваться от «хвоста» — в лесопарке, да ещё в сумерках это несложно. А ты выходи через полчаса после меня и езжай на Каширку. Возьмёшь материалы у Шубиной, потом передашь мне, если всё пройдёт нормально. Место встречи уточним позднее. Если я исчезну, действуй по своему усмотрению. Но любой ценой постарайся всё сохранить до приезда матери. Всё-таки я надеюсь, что ты пойдёшь со мной до конца. Мой родной сын Амир не желает меня знать. Но ведь он и не делал добровольный выбор — быть моим сыном!..
— Отец! — Стефан качнулся к Тураеву и крепко обнял его. — Я хотел этого! Никогда никого так не называл — с Лёвой мы были по имени. Я докажу, что ты не ошибся! Моя жизнь в руках Господа, но пусть Лёва видит с небес — я сделал всё, что мог!..
