Можно было взглянуть на Кремль и Поганую Лужу иным зрением, чтобы увидеть своего противника, чтобы ударить, уничтожить того, кто осмелился воспротивиться воле зла.
Для демона Риммона пропало всё живое. Не только люди, кони, птицы, собаки, но даже трава и деревья. Пустые помосты, залитые кровью, нелепое безглавое тело, всё ещё дрожащее у плахи... Усохшее, конечно, кровь вся вытекла, время идёт...
Виден стал и источник иной силы.
Маленькая каменная церковь у стены, прикрывающей деревянный мост, ведущий к Фроловской башне. Церковь, окутанная жёлтым сиянием, таким ярким, что у демона заболела голова.
Из раскрытых дверей церкви выехал всадник: на белом коне, в золочёном панцире, алом княжеском плаще. С непокрытой головой, так что ещё сильнее становилось сияние, исходящее, как видно, от непокорных густых кудрей.
— Есть сила больше, чем твоя, — сказал всадник, нахмурив брови. — Прочь, демон!
И бросил в Риммона своё копьё.
Весомое, как слово Господа.
Демон почувствовал страшную боль, какой не испытывал никогда. Не телом — оно лишь обман, ярмарочная кукла. Проклятый дух почувствовал присутствие Бога.
Риммон вскрикнул, чувствуя, как воздух смыкается вокруг него.
И, словно ядро, выпущенное из пушки, вылетел прочь, далеко от площади, за стены Китай-города.
Царь всея Руси Иван Васильевич Грозный, глядя то на трясущееся безглавое тело, то на купол церкви Святого Георгия Победоносца, что у Фроловских ворот, продолжал думать о силе и бессилии Бога и слуг Его на земле.
Боюсь, дорогие читатели, что нам не понравились бы царские мысли.
А вот демону Риммону были бы любы...
6. Любовь и государственные интересы
десь, в Кларкенуэлле, я наконец-то смогу расставить свои книги!
Доктор Джон Ди радовался, как ребёнок, показывая Андрею Остафьеву свой новый, наконец-то не снятый на время, а выкупленный в полную собственность дом. Уильям Сесил расщедрился, и свершилась мечта библиофила — весь второй этаж дома был преобразован в кабинет, по стенам которого, на толстых дубовых стеллажах, вольготно, хозяевами, расположились книги, от толстенных гигантов in-folio[19] до казавшихся на их фоне карликами томиков в одну тридцать вторую листа.
Московит никогда не видел такого количества книг. Поговаривали, что в либерее Ивана Васильевича было тысячи полторы томов, но у почтенного доктора их казалось никак не меньше.
— Вот они, мои дети и любовницы, — захлёбывался восторгом Джон Ди. — Вот куда уходила большая часть заработанных мной монет! Знаете, сэр Эндрю, книги — это страсть, которая всегда с тобой!
