ето приходило в Москву вслед за набегами крымских татар, с юга. После затяжных весенних дождей, дорожной распутицы, когда колеи сочились грязью, как старая рана гноем, устоялись солнечные дни. Грязь высохла, подёрнулась перхотью пыли, и кованые копыта опричных коней глухо выводили попутную песню:
Веселится и ликует весь народ,
Когда царь со всей опричниной идёт!
После новгородского кошмара, после постоя в Пскове, городе, похожем внешне на Новгород, но верном и честном, царь возвращался в Москву. Не в Александрову слободу, где предпочитал жить и откуда правил страной, но в город, поражённый казнокрадством и изменой не менее, чем Новгород — ересями.
Все боялись. Народ — повторения новгородских казней. Оттого и бежали крестьяне по лесам, оставляя опричникам для постоя сёла и деревни, страшные своей пустотой. Царь — не покушений человеческих (кто ж руку поднимет на помазанника Божьего), но происков дьявольских. А на силу нечистого насмотрелся Иван Васильевич в Новгороде... как сон спокойный теперь призвать, вот вопрос...
Мало жить в страхе Божьем. И перед государем должно дрожать, подобно ивовым ветвям под сильным ветром. Господин Великий Новгород свою долю смертного ужаса получил. Теперь — Москва. Первопрестольная. Опухшая от денег и беззаконий. Изолгавшаяся по-фарисейски. Бояре да дьяки, служащие не Богу, но Мамоне, идолу наживы.
Не затем ли царь опричнину создал, чтобы спасти души людские от грехов лжи и сребролюбия? А московляне, склонившись в обманной покорности, стали сноситься с королём польским Сигизмундом, рассчитывая изменой не украсть новое, так сохранить уже нажитое, хоть и неправедно.
Дошло до того, что устроили за ним, Божьим помазанником и природным государем, настоящую слежку. Заметили недавно в пыточных Александровой слободы некоего человека в скромных одеждах — среднего роста, немного картавившего. Внимательно слушавшего расспросные речи, изредка задававшего уточняющие вопросы, грамотные, полезные, так что видно было не новичка в пыточном деле. Что не знаком был никому — не удивлялись. Дела государевы — тайные, не всем и не всё ведать дозволено.
Ондрейка Щелкалов соколом охотничьим заметил опасность, приказал привести незнакомца. А тот как сквозь землю провалился! Странное выяснилось: никто не видел, откуда приходил чёрный человек, куда уходил. Никто не видел его на дорожках опричного замка, в слободе или в палатах. Потом нашлись и такие, кто божился, что глаза чужака светились зелёным, а один из помощников палача ясно учуял от незнакомца запах серы. Помощнику всыпали плетей, чтобы больше так не пил на работе, на том всё и закончилось.
