Ночь — лучшее время для свиданий с врагами и преступниками.
Ехали до полудня, остановившись затем на отдых в каком-то заброшенном селе. Добротные дома ещё не успели затянуться мхом и подгнить, заборы не покосились, но поля и огороды заросли заснеженной сорной травой, не тронутые плугом крестьянина.
Таких сел было много в центральной Руси. Опричники знали, что неподалёку обязательно найдётся пепелище на месте усадьбы подвергшегося опале хозяина. Не сами ли разоряли её по весне? Ну, не сами, так кто-то из них, в Александровой слободе людей хватало.
На остывших много месяцев назад очагах опричники, заново разведя огонь, споро приготовили обед. Затем, после обязательного послеобеденного сна и молитвы, кони понесли хозяев дальше, к таинственной цели, о которой знали лишь трое — царь, Малюта и Умной.
Город показался к вечеру, разорвав тёмным пятном огненный шнур заката. Приземистый кремль отряд оставил в стороне, повернув к цепи монастырей, охватывающих город неровным кольцом. Один из них опричники перекрыли со всех сторон, чтобы никто не вошёл и не вышел.
Привратница Покровского монастыря была разбужена осторожным стуком в калитку. Затеплив светильник, монахиня, недовольно поджав губы, пошла к воротам, откинула заслонку смотрового окна.
Выпустив светильник из рук и охнув, села на землю.
Там, с другой стороны, стоял зверовидный человек, нехорошо скалящий зубы и шипящий:
— Открывай, мать моя, женщина!
Малюту Скуратова знали в лицо и в далёком от Москвы и Александровой слободы Суздале.
Задрожавшими руками монахиня откинула засов на воротах, впустив Малюту, ведущего за собой коня на поводе, и двух всадников, едва видных в спустившейся тьме.
— Ключи от собора у кого? — спросил один из всадников, тихо и властно.
— Не заперт собор, — зачастила привратница.
— Тогда затвори ворота, — приказал тот же всадник. — И молчи обо всём, что видела.
Оставив коней у ворот, трое мужчин быстрым шагом направились к светлой свече собора. Им было всё равно, что они вошли на землю женского монастыря, нарушив покой инокинь.
Потому что не женщины были нужны, и не покой живых собирались они потревожить.
Интересовали те, кто был погребён в подклети собора.
Мёртвые.
— Огня мне!
Иван Васильевич, пока не проронивший ни слова, снова брал бразды управления.
Малюта, пощёлкав кресалом, запалил факелы, раздал спутникам, не обделив и себя.
Умной за кольцо потянул калитку в воротах собора. Петли негромко скрипнули, и Малюта первым, вытянув перед собой руку с факелом, вошёл в храм.
