Образованные в Москве стрельцы были...
Люди из Разбойного приказа чужих языков не знали, но вот службу свою несли грамотно.
Когда Бомелий и стрелец разошлись в разные стороны, то и соглядатаи разделились.
Лекарь вернулся домой, в стрелецкую слободу. Подьячий из Разбойного приказа, привычно завернувшись в плащ, устроился в кустах напротив ворот, единственных, так что не выйти из дому иначе, и впал в полудрёму, готовый с первым звуком открывающихся створок продолжить слежку.
Стрелец же отправился к Кремлю, в сторону Торга.
Шёл уверенно, не скрываясь. Стража, что у Воскресенского моста через Неглинку, пропустила его по первому слову.
Как, впрочем, и служителя Разбойного приказа.
Так и шли они, через пустой ночью Торг, мимо громады Троицкого храма на Рву, где в одном из приделов похоронен был блаженный Василий, при жизни почитаемый государем. Когда стрелец свернул налево, соглядатай занервничал. Незаметно, как и всё, что делал, но сильно.
В начале Варварки стояло Английское подворье. А соглядатай не знал, можно ли отпускать стрельца, позволить ему скрыться за крепкими дубовыми воротами. Что за знание нёс гонец чужестранцам, не повредит ли стрелец делам царским?
Соглядатай решился.
Из разреза широкого рукава скользнул вниз, к земле, сыромятный ремень с подвешенным к нему небольшим свинцовым кистенём. Для безопасности кистень обернут был в плотную тряпицу. Бить предстояло сильно, но не до смерти.
В Разбойном приказе всегда рады гостям. И готовят им тёплую встречу.
Очень тёплую. С заботливо придвинутыми к стопам углями на металлическом листе. На дыбе это чрезвычайно способствует развязыванию самых упрямых языков.
Стрелец не дошёл до Английского подворья шагов десять, упал без стона, но с шумом.
Поигрывая кистенём, соглядатай дождался уличных стражей, заставил их взять потерявшего сознание стрельца за руки-ноги и тащить в Кремль, на Ивановскую площадь.
— У немцев, никак, напился, — размышляли пропустившие их пищальники у Фроловских ворот Кремля. — Да и наговорил, поди, лишнего.
— Да уж, там такое зелье, что и кошели, и языки развязывает! Особенно у этого... у Штадена, доносчика первостатейного.
Григорий Грязной был доволен.
— Рубль держи!
В руку соглядатая перешёл кошель, приятно звякнувший и оттянувший вниз ладонь.
— Не каждый тать своим кистенём такие деньги в ночь заработает!
Государственная служба не просто походит, бывает, на разбой. Она ещё и прибыльнее, судари и сударыни мои...
