...Ксении Коненкиной.
Афанасий Косолапыч слышит, как секретарь вслух читает эти слова, и с издевательством, глумливо замечает:
— Ну, умники в городах: утопленнице письма посылают!.. Хо!.. Давай, Егор Никанорыч, его сюды, мне давай! я его в речку спущу: не догонит ли покойницу!..
Секретарь похлопывает пальцами по конверту.
— Надо бы, Егор Никанорыч, вскрыть. Нет ли чего делового.
— Вскрывай.
Письмо вскрыто, разорванный конверт летит на пол. Чужие люди медленно читают не для них написанные строки.
— Сладко написано! — грохочет Афанасий Косолапыч.
— Любовное послание! — определяет секретарь: — Подпись: Павел Гаврилов. Тот это пишет, работничек ее, с которым она путалась... Желает внове возвратиться. Понятно!
— Поздновато пишет-то! — ухмыляется Егор Никанорыч. — Кабы неделькой поране...
— Опоздал!..
Опустошенное и осмеянное письмо шелестит в руках у секретаря.
— Уничтожить его?
— Валяй.
— Стой, погоди! — волнуется Афонька: — зачем нистожать? Я его лучше искурю. Все польза будет! — Он хватает листок и прячет его в кисет.
...Город опаздывает...
33.
Город опаздывает. Кипит на улицах жизнь. Трещат и грохочут разнородные шумы. Звенят и гудят путанные, перепутанные голоса и звуки. Трепещет дробь барабанов, вспыхивают весело возгласы и песни. Солнце пляшет в зыбком влажном воздухе. Солнце пляшет в дымящихся легким паром лужах.
Начинает свое неистовство ранняя весна.
Скоро оживет молодая, новая жизнь.
Скоро лопнут набухшие почки.
Скоро расцветет каждогодная, необманчивая, прочная радость...
Рыхлые пласты лоснящейся земли выворачиваются из-под сверкающего землей же отполированного лемеха. Мухортка напрягается и изо всех сил тянет тяжелую соху.
Косматая голова Архипа обнажена. Солнце гладит тепло и ласково косматую голову.
— Но-но, Мухортка! Тяни, приятель!.. Не поддавайся! — покрикивает Архип на коня.
— Натужься! Вот!.. вот!... Но-но, старик, не плошай!..
34.
Васютка из школы уходит вместе с другими ребятами на реку.
Город обнят двумя реками и одна из них в весеннее половодье сердито заливает прибрежные улицы.
Ребята идут смотреть на эту непокорливую реку.
Мутная вода, вспененная у краев, крутилась омутами, надвигаясь валами, несла на себе остатки льда, коряги, дрова, всякий хлам. Мутная вода вышла из берегов и обмывала дома, из которых убрались уже жители, вливалась в переулки, плескалась и шипела.
Над рекой стоял звонкий гул. На берегу, там, куда еще не дошла вода, толпились люди. Над людьми вспыхивали возгласы, крики, испуганный или беспричинно радостный рев.
