Миновал арку, а тот опять что-то кричит, ну, я и припустил прямиком по дороге — на обочине, да в тумане ноги переломать раз плюнуть! Так и вбежал в поселок да рухнул обессиленный. Лежу, задыхаюсь и думаю: иль от натуги помру, иль пристрелят меня, все одно не жить. Вспомнил бабку свою, жаль, в подвале без меня погибнет. Как отдышался, прислушался, а вокруг ни звука. Огляделся — нет никого, только странно как-то было. Воздух словно серостью припорошенный и цвета, как в кино — черно-белые. Вижу улица, дома целые, а людей нет. Магазин открытый, заходи — не хочу! На полках продукты, словно и нет никакой войны. Пакет с мукой в руки взял, а там мука черная, как уголь! Бутылку масла подсолнечного с полки снял, посмотрел на просвет, а оно белое, как мел. От испуга выронил, а масло не растеклось, а комом снежным на полу осталось.
Выбежал из магазина на улицу, не надо мне ничего из этого проклятого места! Вдруг слышу — аккордеон играет, да кто-то Катюшу поет. Пошел на звук, а в доме двери настежь, и никого нет! Побежал, как чумной, прочь, к морю, а там беседка белокаменная. Сел отдышаться, а рядом рычит кто-то, хотя пусто кругом.
Опять побег, уже по другой улице. Слышу звук странный, скрипучий — «Утомленное солнце» распознал, но опять никого! Что за чертовщина? Как на дорогу выскочил, уже и не помню. А там мотоциклы немецкие стоят, и ни души!
Только к вечеру до дома добрел, бабку свою на тележку ручную погрузил и из города ушел. Там, на дороге меня наши встретили, которые партизаны.
Я им после об этом поселке рассказывал, ходили посмотреть. Говорили, что брошенный поселок, пустой. В магазин заходили, продукты порченные не взяли, но сапоги да ватники с собой прихватили.
Вот и думаю, что это тогда было? Почему произошел обман зрения и слуха? И куда немцы подевались? Одно скажу, нечисто там!
Дед передохнул, посмотрел в свою пустую кружку, бросил взгляд в мою. Молча, пододвинул ближе к нему, Назар с наслаждением за раз допил пиво. Оттер усы.
— Вот так, Игореша. Если тебе кажется, что я тут за кружку пива байки травлю, то напрасно! За пиво, кстати, заплати, — хитро улыбнулся дед, — Я тебе больше скажу. Пытались люди обжиться в поселке, уже после освобождения от фашистов. А что? Дома целые, море рядом, живи, сколько хочешь! Столбы поставили, электричество провели, радио заработало, стали дома распределять, где кому жить, это еще в апреле было. Но всего недельку выдержали!
Опять музыка невесть откуда звучала, невидимая собака в беседке лаяла, а утром и того больше — кто-то на аккордеоне «Прощание славянки» играл. Похватали свои вещи и убежали из этого проклятого места. Больше попыток наведаться туда не было, и ты не ходи, Игореша. Здесь оставайся. Молодые ребята завсегда нужны. Война семьи разорила, мужиков повычеркивала, бабы без мужей маются. Чего тебе там делать?
