— А что надо им здесь среди зимы?
— А я почём знаю? — Пелагее Петровне явно не по душе пришлась манера разговора Плетнёва, в очередной раз её перебившего — Отдохнуть, сказали, приехали… вдали от шума городского.
— Без машины были?
— Без. Их кто-то завёз позавчерась на большой такой машине, на ваш вувазик похожа, только блестит вся.
— А сегодня ночью где они были?
— Как где? — вновь поразилась собеседница — На танцах же, в райцентре. Сказали ещё, у дявчонок заночуют. А чё случилось-то?
Ничего не стал объяснять Павел Иванович, отправил свидетеля в соседнюю комнату. К следователю — на допрос официальный, а сам в райотдел рванул срочно.
На крыльце дежурный встречает, весь в печали — С УВД областного звонили раз пять, наверное. Доклада требуют подробного…
— Подождут… Но ты этого от меня не слышал.
— Да ну ясно дело, Павел Иванович. А что им говорить-то?
— Что говорил, то и говори. Подозреваемые задержаны, а начальник с места происшествия ещё не вернулся. Ты понял меня?
— Так точно, всё понял.
— Не отвлекай меня сейчас пока, а то не дадут потом работать. Сам знаешь…
Не стал объяснять начальник молодому дежурному, что один из трёх этих отморозков — сынок шишки большой областного масштаба. Что закрепляться надо с доказательствами «по горячим следам», пока не слетелись, как вороньё на падаль, кручёные адвокаты и прочие отмазывальщики.
К счастью «слабое звено» обнаружилось довольно скоро. Один из задержанных, которому пошли навстречу и дали чуток похмелиться, живо рассказывал, что убитые в Сосновке пенсионеры являлись ни кем иным, как родными дедушкой и бабушкой одного из его дружков. Имели пожилые люди неосторожность продать в городе квартиру и с внучком не поделиться.
А тому деньги-то во много раз нужнее были! У друзей — «Крузак» и «Мерин», а у него — какая-то «десятка» паршивая. Несправедливость ужасающая. Вот и заявился к старикам на ночь глядя с этими же приятелями крутыми, в том числе и с отпрыском министра. Были, естественно, «кумаренные» для храбрости и «мало что соображали». Денег им не дали, сами — не нашли, а пожилых людей, до последнего не веривших, что такое вообще и в принципе может случиться, застрелили «с досады» из переделанного под огнестрел газового пистолета.
Внучок также долго не ломался, показал к тому же, где пистолет спрятал. А сынуля министерский, кручёный как поросячий хвост, сначала пообещал всех уволить, от милиционеров в ИВС до районного прокурора. Затем — посадить за вопиющее беззаконие и нарушение дарованных ему Конституцией гражданских прав. А когда дошло наконец, что со всех-то сторон он обложен, распустил сопли и тупо свалил всё на подельников.
