Тата остановилась. Ее буквально ошпарило. Всегда. Все эти десять лет, которые Филипп болел и сражался за жизнь.
Тата вспомнила мажущие взгляды, которыми Саша обменивался с Лежанкиной еще на заре туманной юности, когда они собирались за праздничным столом. И эти пироги – не что иное, как подкармливание и приманка.
Решение найдено: она продаст дачу, но не полностью. Оставит себе одну комнату. Ей хватит. Таким образом она отсечет сладкую парочку и сохранит себе частичку родового гнезда.
Вечером позвонил Гарик:
– Я хочу с тобой поторговаться. Моя цена – семьдесят тысяч, тридцать процентов скидки. Тебе же приятно продать знакомым, а не кому попало. На даче будут жить порядочные люди, а не спекулянты, барыги поганые.
– Я готова продать за семьдесят тысяч при условии, что ты оставишь мне одну комнату на первом этаже.
– Я согласен, – с готовностью отозвался Гарик.
– Значит, договорились…
Тата ничего не сказала мужу. Да и некому говорить. Он уехал на какие-то сборы, то ли спортивные, то ли военные. Тата не поняла. Подозревала, что ни то ни другое. А третье. Сборы с Лежанкиной на ее территории. Или на нейтральной. Тате было все равно. Муж исчез из ее жизни, и где он пребывал физически – не имело значения.
В выходные Тата поехала к матери.
Мама Таня постарела телом, но не умом.
– Меня Сашка предал, – сказала Тата. – Что делать?
– Жить, – ответила мама.
– Как?
– Утром встала, помылась, позавтракала и пошла на работу.
– Как?
– Ногами. Левой, правой…
– Без мужа. Без сына.
– Да. Это будет другая жизнь. Но это – жизнь.
Мать говорила медленно и тускло.
– Ты не заболела? – спросила Тата. – Ты плохо выглядишь.
– Очень тяжело переживать зрелые страдания своего ребенка, – поделилась мать. – Я привыкла видеть тебя счастливой. И вдруг все так перевернулось вверх ногами.
– Вот это и будет моя жизнь: вверх ногами.
Тата сидела в пустой городской квартире. Ее неудержимо тянуло на дачу.
Конец апреля. Деревья и кусты просыпаются. Дом, пахнущий деревом. На стенах фотографии молодой бабушки, молодой мамы Тани, маленького Филечки, прогулки, лай собак…
Тата собралась и поехала. Не хотелось видеть Гарика в своем доме, но придется мириться с новой реальностью.
Тата вошла на участок. Клейкие листочки пробивались на ветках тополя. Сад стоял в дымке.
Навстречу вышел Гарик с женой, толстой блондинкой. На их лицах застыл немой вопрос.
– Ты ко мне? – спросил Гарик.
– Я к себе, – ответила Тата.
– Здрасьте, Марья Иванна, – отозвалась жена.
