Мама Таня и папа Сева обожали свою дочку, смотрели на нее блестящими от восторга глазами. Папа звал «кисечка», мама звала «кукуся», и в этих звуках Таточка ловила музыку любви. Ее никогда не наказывали, не ругали и, конечно же, не били, не дай бог.
Таточка подросла. Ее стали фотографировать. На фотографиях торчали два больших глаза, а в глазах как будто горели лампочки. Эти лампочки кто-то зажег. Видимо, тот, кто распоряжается всеми судьбами.
Таточка привыкла к тому, что на нее все и всегда смотрят с восторгом и, встречая новое лицо, ждала новых восторгов и смотрела с улыбкой. Она не предвидела от человеков никаких подвохов. Ото всех исходило только добро, только тепло, каждый готов был протянуть конфетку или цветочек. Мир состоял из доброты и ласки.
Таточка превратилась в подростка.
Решили отправить ее на лето в пионерский лагерь, чтобы привыкала к самостоятельности. В лагере она была на общих основаниях, как все. Никто не восторгался, не делал никаких поблажек. Надо было рано вскакивать, бежать на зарядку. Потом на линейку. Потом на завтрак. Тата была одна из многих. Это оказалось непривычно и совершенно невыносимо.
В родительский день приезжали папа и мама. Привозили фрукты и сладости.
Мама спрашивала:
– Ну как?
– Ласки не хватает, – жаловалась Тата.
Родители уводили ее в лесок на полянку и ласкали, гладили по головке, целовали ручки, плечики, личико. Пополняли недостающую ласку. Потом отводили дочку обратно в лагерь. Она уходила. Головка на тонкой шейке. Родители смотрели ей вслед с чувством вины: сбагрили ребенка, чтобы освободить себя. Отослали на тоску и безвременье.
В лагере были свои радости. Однажды Таточка с подружками отправились погулять, и их застал дождь. Бежали под дождем. И это оказалось весело и волшебно.
Ворвались в палату. Тата шлепнулась на свою кровать, с волос на лицо стекала вода, и вдруг она ощутила приступ счастья.
Казалось бы, что особенного? Убежали от дождя, шлепнулись на свои кровати, капли дождя на лице… Что произошло? А произошло счастье. Откуда оно? Из глубины ее тела. Может быть, из сердца, или из солнечного сплетения, или еще ниже… Но нет. Сверху. Озарение.
– Счастье… – проговорила Тата.
Девчонки посмотрели на нее с недоумением. Не поняли. Ну и не надо. Они – это они. А ее буквально обожгло радостью жизни. В недалеком будущем ее поджидала любовь, и эта любовь сквозь дождь посылала ей свои сигналы.
В семнадцать лет Тата поступила в университет на журналистику.
