— Вздумали без меня удрать, — чуть скривив губы, презрительно сказал огромный толстяк и остановился метрах в сорока от нас.
— Вздумали! — за всех резко ответил ему Эпсилон-Кобальский. — В конце концов тебе-то что там делать?
— А вам? — спросил толстяк. — Вам что?
— Мы выполняем приказ Станислава-Зеро. Масс-голограф и телескоп, который стоит, может быть, сто миллиардов, должны быть сегодня же вывезены! Можно подумать, ты об этом впервые слышишь!.. Тебя же на днях вывезем на большом самолете. Этот с тобой на борту не взлетит. Ты слишком тяжел.
— Так я стал слишком тяжелым? — медленно подступая к нам, более решительно заговорил толстяк. — Они выполняют приказ Зеро!.. А вас не волнует то, что Зеро против нашего существования — моего и всех, всех ребят из «алфавита»? То-то он постоянно был против моего полета с вами.
— Кто это тебе сказал? — спросил «дядя» толстяка. — Кто сказал, что он против нашего существования.
— Тот, кому это известно, — мой прототип. Я сделал все так, как он сказал. Разрушил мазар и…
— Засыпал Зеро? — ужаснулся Альф.
— Разумеется…
— Замолчи, глина!! — рявкнул Иннокентий-гомеопат. — Я тебе приказал все правильно сделать!.. А ты заторопился сюда!.. — Он вскочил на ноги, возмущенно потрясая перед собой кулаком, забегал перед Георгием-нумизматом.
— Надо всем остаться и освободить Зеро, — сказал Альф.
— Оставаться немыслимо, — возразил нумизмат. — Я нахожусь в критических обстоятельствах… Полет отменить нельзя.
— Разве это моя копия?! — мотая головой, воздевая руки к небу, петлял на пятачке и слезно вопил гомеопат. — Это недоразумение!.. Друзья, я не должен — не могу! — отвечать за слова лживой, дефектной копии…
— Остановитесь, Иннокентий! — сказал нумизмат. — Вы не можете лететь с нами. Вы останетесь… Устами Большого Кеши говорите вы, мой друг.
При этих словах гомеопат остановился, перестал вопить и шмыгать носом. Вдруг совершенно спокойно сказал:
— Тумба, тебе надо лететь с масс-голографом. Чтоб своевременно восстановиться. Я полечу с тобой. Обещаю восстановить тебя. Не жди, пока развалишься. Не слушай их.
— Мы полетим оба, — обращаясь ко всем присутствующим, сказал Большой Кеша. — Или никто. Можете сделать самолет в два раза больше. Приступайте. Время есть.
— Разбито же зеркало!.. — с сожалением воскликнул робкий Бет.
— Это какое-то проклятье! — злобно, сквозь зубы процедил нумизмат и быстро стал ходить взад и вперед. — Бет, скажи, с Большим Кешей на борту этот самолет взлетит?
