— Ты же сама этого жаждешь, — прошептал он, по-прежнему сжимая так, словно хотел сломать.
— Отпусти. Мне больно, — пискнула я.
Неожиданно Рен послушался и убрал руки.
— Успокойся. Сейчас ничего не будет. Я подожду, когда попросишь об ЭТОМ сама, — медленно произнес он, пристально глядя в глаза. — Спи.
Я не успела ничего возразить, а хотелось. Он, что не знает, что женское «нет» зачастую означает «да» и наоборот? Возмущённо вздохнув, я почувствовала, как веки сами собой закрываются, а приятная сонливость постепенно окутывает сознание до полной отключки.
* * *
Меня разбудил удар камнем в стекло. Охая, чуть ли не на корячках, я добралась до окна. Противная селестина была права, после вчерашней скачки тело, отвыкшее от тренировок, жутко болело и ныло.
Кто там вздумал с утра пораньше кидаться камнями? Я открыла оконную створку и выглянула наружу. Внизу стоял кейсер с таким видом, будто мы с ним о чём-то заранее договаривались, а я проспала.
— Идём купаться! Тут недалеко!
Я чуть не выпала из окна, ещё раз убеждаясь, что мои утверждения о том, что Эл уже считает меня своей собственностью, имеют под собой прочное и веское основание. Прохладный ветер дунул в лицо, и только тогда я осознала, что из одежды на мне лишь нижнее платье из тончайшего батиста. Рен всё-таки позаботился раздеть меня.
Я отрицательно мотнула головой на предложение кейсера.
— Постучите по другим окнам, Вашество. Авось, кто и согласится.
— Я рассчитывал на твою компанию, котёнок, — нахально осклабился селестин.
Если бы под рукой у меня был цветочный горшок, я бы непременно запустила им в эту наглую рожу. Раньше он хотя бы наедине называл меня котёнком, теперь же сделал это громко на всю округу. Однако рядом у меня оказалось кое-что получше, вернее кое-кто…
— Доброе утро, Ваша светлость, — раздался за спиной голос Рена, он обнял меня за талию, прижимая к своей обнажённой груди. — Спасибо за предложение. Мы искупаемся позже. Сейчас, как вы понимаете нам не до этого.
Моей макушки коснулись лёгким поцелуем. Ухмылка на лице кейсера неестественно застыла.
— Дорогая, ты совсем замёрзла, — предельно вежливый тон голоса, каким Рен разговаривал с Элом, сменился на ласковый и нежный. — Идём, я тебя согрею.
Я видела, как кейсер с досадой тряхнул гривой иссиня-чёрных волос и, больше ни слова не говоря, пошёл прочь. Рен тут же выпустил меня из своих тёплых объятий и закрыл окно.
— Ты была права на счёт Эла, — задумчиво произнёс он.
