— У нас нет магии, — возразил Рен.
— Тогда, что это было?
— Мои способности.
— Типа гипноза? Хм, для тебя, как для наместника от них, должно быть, большая польза. Хорошо, сойдёт и гипноз. Действуй!
Я перевернулась на спину, давая понять, что нахожусь в полном распоряжении селестина.
— При такой сильной боли, вряд ли я смогу погрузить тебя в сон, — засомневался Рен, приподнимаясь на локте.
Я прижала руки к животу, переживая очередной спазм, и кусала губы, не способная в эти мгновения даже говорить. Тёплая рука Рена накрыла мои пальцы. В голову затёрлась несвоевременная мысль, какой он меня сейчас видит — растрёпанной, бледной, гримасничающей. Не женщина, а воплощение кошмара.
— Откуда ты знаешь степень моей боли? — сквозь зубы просипела я. — Быть может, я такая неженка, что не способна выносить малейший дискомфорт.
— Знаю, — возразил селестин. — Я уже попробовал. Ничего не вышло.
Я удержалась от крепкого словца, вертевшегося на языке, и закрыла глаза. А вот слезинку, скатившуюся по щеке, перехватить не успела.
Рен вскочил на ноги.
— Так больше нельзя!
Прежде, чем я спросила, о чём он, мужчина пулей вылетел из комнаты, оставив меня одну.
Что ж во всём надо искать плюсы. Наедине можно в открытую жалеть себя и больше не сдерживать слёз. Я снова свернулась калачиком, подтянув колени к подбородку. Внутри тугим узлом свернулась боль. Мы остались с ней один на один, и я остро почувствовала свою беспомощность перед этой безжалостной злодейкой.
Открылась дверь. У меня даже не было сил повернуться и посмотреть, кто там. Клоу? Рен? Какая разница…Шаги, приглушённые ковром. Вошедший останавливается рядом и тянет меня за плечо, заставляя обернуться. Эл! Вот кого я никак не ожидала сейчас увидеть. Кейсер был предельно серьёзен и сосредоточен. Он цепко оглядел меня с ног до головы.
— Почему сразу не позвал? — мрачно бросил куда-то за спину. — Я сейчас.
С этими словами Элларион вышел из комнаты. Рен снова опустился рядом. На мой вопросительный взгляд пояснил:
— Он хочет помочь.
Как, я спрашивать не стала. Было всё равно. Я готова на любые опыты и эксперименты, только бы ушла боль.
Элларион вернулся, подвинул Рена, заставил меня сесть и поднёс к губам какую-то пахучую тёмную жидкость.
— Что это? — спросила, прежде чем выпить. Голос был тихим и слабым как мяуканье котёнка.
— Пей! — вместо ответа скомандовал Элларион, силой вливая в меня жидкость. Да я и не сопротивлялась. Но зелье оказалось таким горьким и вяжущим, что застревало в горле. — До дна.
